Тайна королевы

Когда в руках Вальвера сломалась шпага, д'Альбаран уже готов был вмешаться, но Ландри Кокнар опередил его, и испанец воздержался от участия в поединке. Когда все было кончено, он, убедившись, что ему больше нечего здесь делать, тяжелой и твердой поступью человека, уверенного в своей силе, вернулся к своей госпоже.

— Надо узнать, кто этот молодой храбрец, — сурово произнесла она своим сладкозвучным голосом, — узнать, где он живет, чем занимается, у кого он на службе… если он вообще кому-нибудь служит. Я желаю видеть его в числе своих людей. Если он беден, а судя по его костюму, это именно так, если он свободен и согласен поступить ко мне на службу, я позабочусь о его будущем. Столь дерзкие и отважные люди в наше время редкость. А для выполнения той задачи, ради которой я прибыла в Париж, мне необходимы именно такие.

— В самом деле, он будет ценным приобретением для вас, — согласился д'Альбаран, — таких смельчаков встретишь не часто.

В ответе его не прозвучало ни ревности, ни беспокойства: этот человек был абсолютно уверен, что его положению при дворе герцогини не может повредить никто и ничто. Он даже произнес эти слова с оттенком восхищения — следовательно, ему было не чуждо благородство и он умел воздавать должное достоинствам других. Но тотчас же он добавил:

— Он почти так же силен, как я.

— Ты прав, только «почти». Никто на свете не может похвастаться, что его сила равна твоей, д'Альбаран.

Герцогиня проговорила это с видимым удовольствием. Впервые надменная и величественная Соррьентес дала понять, что она — истинная женщина. Ее чарующие черные глаза с томной нежностью окинули взором фигуру колосса-испанца. Не будем, однако, заблуждаться: это была ласка, которой хозяин удостаивает своего верного пса. Воздавая должное его могучим клыкам, способным перегрызть железный прут, он рассчитывает на преданность животного и готовность пустить это страшное оружие в ход по первому же слову господина.

Было заметно, что похвала герцогини польстила д'Альбарану и чрезвычайно взволновала его. В его темных глазах запрыгали радостные искры, а сам он издал несколько нечленораздельных звуков, напоминающих удовлетворенное урчание собаки, получившей от хозяина кусок мяса. Согнувшись в глубоком почтительном поклоне, он почти опустился на колени. Было ясно, что этот человек фанатично предан своей госпоже, почитает ее не менее, чем Святую Деву, и ради нее готов на все.

— Проследи за ним сам, мой добрый д'Альбаран, — продолжала герцогиня. — Речь идет об очень важном для меня деле, и мне бы хотелось, чтобы ты самолично занялся им. Иди же, а я вернусь домой.

Вот почему д'Альбаран отправился следом за Одэ де Вальвером, за которым уже — только на более близком расстоянии — шагал Ландри Кокнар.

X ЛАНДРИ КОКНАР

Итак, Одэ де Вальвер пошел за Мюгеттой. И тут же потерял ее из виду. Она растаяла, словно призрак. Он обшарил все окрестные закоулки, но, к сожалению, безрезультатно. Поняв тщетность своих поисков, он вздохнул и отказался от дальнейших попыток отыскать девушку. Медленно бредя по улице, он вдруг вспомнил о Ландри Кокнаре, упрекнул себя за то, что бросил его, не сказав ни слова благодарности, и огляделся вокруг.

Обнаружить Ландри не составило особого труда. Бедняга давно уже плелся за Вальвером, стараясь не попасться ему на глаза: он выжидал, когда же дойдет очередь и до него. И вот теперь, улыбаясь во весь рот, он предстал перед молодым человеком, держа в руке тот предмет, который он именовал своей шляпой. Он поклонился; в его движениях не было ни раболепия, ни неловкости. Его изысканный поклон свидетельствовал о том, что мошенник долго вращался в хорошем обществе.

Одэ де Вальвер с первого взгляда отметил манеры Ландри и пришел к выводу, что бедный малый, не будучи дворянином, наверняка долгое время служил в доме какого-нибудь вельможи, где и успел пообтесаться. К тому же в поединке он выказал себя храбрецом, недурно владеющим шпагой. Для первого знакомства Вальверу этого было вполне достаточно.

— Извините меня, приятель, — вежливо сказал он, — я обязан вам жизнью и, надеюсь, Господь простит мне, что я не сразу выразил вам благодарность, которую вы вполне заслужили своей доблестью.

И добавил:

— Теперь, наконец, я узнал вас: вы — тот несчастный, которого Кончини и его прихвостни волокли на виселицу, словно корову на живодерню.

— И которого вы нынче дважды спасли: первый раз — вырвав из когтей этих негодяев, а второй — подарив вот этот кошелек; без него мне пришлось бы сегодня лечь спать на пустой желудок. А это, знаете ли, сударь, не слишком приятно, — слегка улыбнулся Кокнар.

— Бедняга! — шепотом посочувствовал ему Вальвер, а вслух сказал: — Вижу, вы не любите медлить с возвращением долгов.

— О! Если вы о недавней стычке, то я по-прежнему ваш должник. Ввязавшись в драку с гвардейцами Кончини, я лишь сводил собственные счеты. У меня хорошая память, и я никогда не забываю ни плохого, ни хорошего.

— Согласен, — улыбнулся Вальвер, — вы вправе немножко рассердиться на них. Похоже, вас лучше иметь в числе друзей, а не врагов.