Тайна, которой нет

Я погрузился в глубочайшие медитативные состояния, запоем читал важные книги и, конечно же, увлеченно занялся новейшими терапевтическими практиками. Они множились, словно грибы после дождя, и их нужно было собрать и переварить или распознать и отвергнуть… Дыхательные упражнения, методы самовнушения, техники интеграции, энергетические потоки — все это в те дни казалось мне таким захватывающим. Если же кто-то говорил, что подобные виды деятельности сводятся просто к самонаблюдению и потаканию себе, то я к тому времени это уже понял, как, впрочем, и то, что любой совершаемый нами выбор продиктован нашими внутренними побуждениями.

Выражение чувств стало для меня священнодействием. Столь же священной была и потребность мыслить позитивно, простить свою мать, исцелить внутреннего ребенка, разобраться с личным прошлым и так далее. Пройти через эти процессы было жизненно необходимо, более того, они стали чем-то вроде Десяти Заповедей нового времени.

В течение года я проходил интенсивный стационарный курс обучения современным терапевтическим методикам и восточной медитации.

Вскоре я выделил терапевтические методы, полезные и эффективные лично для меня, и остановился на них.

Я дал ход очень многим чувствам, которые некогда сдерживал, и обнаружил модели и системы верований, оказывавшие огромное влияние на мое поведение.

Значительная часть проделанной работы была нацелена на развитие и укрепление самосознания и чувства собственного достоинства. Насколько я понимаю, теория гласит, что если человеку удается понять и пройти все эти терапевтические процессы, то он становится более жизнеспособным, уравновешенным и успешным индивидуумом, ясно понимающим характер своих взаимоотношений с миром и свою роль в нем. Структура такой личности строится на прочном фундаменте определенной системы верований, построенной в результате упорной работы над собой.

Но верования всегда неразлучны с сомнениями, и их эффективность прямо пропорциональна тому, насколько нам удается подавить сомнения, с которыми нашим верованиям приходится состязаться.

Итак, я снова понял, что пытаюсь сложить воедино разрозненные части в надежде, что они, в конце концов, образуют единое целое. Но такой подход совершенно противоречил моему же мнению, что просветление лежит за пределами любых ожиданий или усилий, связанных с самосознанием и чувством собственного достоинства.

В моем случае первый проблеск просветления произошел приблизительно в возрасте двадцати одного года, когда я сошел с религиозного пути. После этого я и обратился к современным терапевтическим методам, полагая, что благодаря им смогу обрести более глубокий опыт. Для тех, кто хочет изменить свою личность в рамках колеса жизни, современная терапия предлагает огромный арсенал методов, а также проявляет неведомую доселе глубину и терпимость в подходе к индивидууму.

Я убедился, что энергии, генерируемые при использовании некоторых терапевтических методов, могут пробудить человека к более глубокому пониманию природы сознания и его роли в мироздании.

Однако я вновь обнаружил, что меня поглотили и околдовали ожидания, касающиеся времени, целей и задач.

Цели и задачи — совершенно нормальное и уместное явление в мире времени, но мы слишком много сил вкладываем в связанные с ними ожидания и привязанности. Стремления кем-то стать, к кому-то примкнуть, измениться, усовершенствоваться, очиститься и т. д., и т. п. Особые места, особые люди, учителя, мастера — они появляются отовсюду и предлагают все новые формулы жизни. Мы движемся от одного к другому и, похоже, не хотим видеть, что свобода не может пребывать в том или ином «месте» просто потому, что свобода по самой своей природе не бывает ограниченной или ограничивающей.

Мы бодро шагаем вперед, предвкушая очередную «духовную» вершину, и, очевидно, не замечаем, что искомое сокровище таится не там, куда мы направляемся, а в самой природе каждого совершаемого нами на этом пути шага. Торопясь достичь наилучшей ситуации во времени, мы равнодушно топчем прекрасных бабочек бытия, которые встречаются нам каждое мгновение.

Похоже, человеческая привязанность к цели порождена потребностью что-то доказать себе. Но жизнь — это просто жизнь, а отнюдь не шанс доказать что-то. Эта весна не стремится быть лучше прежней, и ясень не пытается стать дубом.

Развеяв чары необычайного и зрелищного, мы обретаем возможность разглядеть простое чудо обыкновенного.

Ибо жизнь — самоцель, и для нее не требуется никаких причин. В этом ее красота.

Парк

Однажды, прогуливаясь по парку в пригороде Лондона, я вдруг заметил, что мой разум полностью поглощен ожиданиями относительно будущих событий, которые, возможно, еще и не произойдут. Тогда я решил отпустить эти проекции и просто быть, просто прогуливаться.

Я заметил, что каждый шаг совершенно неповторим, — новый нажим, новое ощущение в стопе, — это длится одно мгновение, а затем прекращается и никогда уже в точности не повторится.

Вместе с этим осознанием произошел переход: я, прогуливающийся, исчез, и осталась только прогулка.