Тайна Красного озера. Падение Тисима-Ретто

    — Поскольку этот господин был боцманом погибшего парохода, он должен знать все подробности о китайцах, — говорил Кувахара переводчику. — Скажите ему: я прошу описать подробно, кто как выглядел и как выглядели японцы.

    Выслушав перевод, Борилка в раздумье развел руками:

    — Ну как я могу их описать? Оборванные, худые, еле держались на ногах. А японцы сытые, хорошо одетые. Вот и все.

    Борилка отлично помнил, что ни одного японца среди китайцев не было, но, подумал он, тут, кажется, лучше сказать то, чего не было.

    Кувахара, видимо, это почувствовал и предложил переводчику:

    — Спросите: сколько было японцев?

    — Чего не знаю, того не знаю, не считал.

    — О каких он японцах говорит? — возмутился Кувахара.

    — А о каких спрашивает господин офицер? — вопросом на вопрос ответил Борилка.

    — Переведите: я накажу его, если он будет так мне отвечать.

    — Воля ваша, — безразлично сказал Борилка переводчику, выслушав угрозу.

    — Я еще раз спрашиваю: сколько было японцев и как они выглядели?

    — Ну, сколько же можно отвечать! — с удивлением посмотрел Борилка на Хаттори. — Сколько было — не считал, как выглядели — хорошо.

    — Сколько им на вид было лет?

    — Всякие были, но в темноте нельзя определить. Были вроде пожилые и вроде молодые…

    — Черт побери, да спросите его наконец, сколько их было?

    — Не считал, понимаете русское слово, не считал.

    Опасаясь, что эти шутки могут ему дорого обойтись, Борилка сказал переводчику:

    — Так думаю: человек пять было, а может восемь.

    — Спросите, почему же майор Грибанов говорил о двух японцах?

    — Я не понимаю, о каком майоре Грибанове говорит господин офицер, — в недоумении поднял брови Борилка.

    — Тот, кого я вызывал первым.

    — Господин офицер имеет в виду шкипера Чеботина?

    — Это в конце концов не имеет значения, пусть будет Чеботин. Он говорил о двух японцах-офицерах. Его слова подтвердил господин Сухоруков.

    — Не знаю, может быть, офицеров и в самом деле было два, я на это не обратил внимания…

    И проницательный Кувахара понял, что снова попал впросак.

    — Спросите у этого дурака, — сказал он переводчику, — что он может сказать о подводной лодке, которая потопила их пароход?

    Выслушав вопрос, Борилка снова развел руками:

    — А что о ней сказать? Подводная лодка как подводная лодка. Ахнула нас — и пароход ко дну.

    — Чья она? — тихо спросил подполковник.

    — А черт ее батьку знает, — равнодушно ответил Борилка. — В темноте разве разглядишь?

    Выслушав разъяснение Кувахара, что подводная лодка была американской и что это подтверждено русскими уже отправленными в советское посольство в Токио, Борилка безразлично сказал:

    — Раз вам известно, что американская, стало быть американская. Я же не видал ее. Вам лучше знать.

    Но подписать акт решительно отказался.

    — Как же я могу? А вдруг она не американская? Мировой скандал!

    — Объясните ему, — с мягкой улыбкой проговорил подполковник, — что десять русских уже подписали акт и благодаря этому уже отправлены в Токио и, может быть, уже на родину выехали.

    — Ну что ж, — сказал Борилка, — значит, они видели. А я не видел. Да и то сказать: если десять человек подписали, удостоверили, зачем же мне подписывать человеку, который не видел лодку?

    Борилку отправили в то помещение, куда отвели Воронкова.

    — Не то дурак, не то хитрец, не поймешь, — отплевываясь, говорил Кувахара, когда за боцманом закрылась дверь.

    И вот в кабинете Стульбицкий. Красновато-бурая жесткая бороденка его заметно вздрагивает, тонкие жилистые пальцы трясутся, и он все время прячет их. На выпуклом широком лбу — легкая испарина.

    — Профессия? Ученый-географ. Да, из Москвы. Направлялся на Камчатку с заданием Академии наук. Ученые труды? Да, имею девять печатных работ. Две находятся в ведомствах. О чем? Могу охарактеризовать… Которые в ведомствах? Те являются государственной тайной. Нет, нет, о них я ничего вам не скажу, и не спрашивайте об этом, я дал подписку о неразглашении тайны.

    Подполковник Кувахара понимающе улыбался: дескать, уважаю, тайна есть тайна, и я не намерен ее у вас выпытывать.

    — Спросите этого господина, — обратился он к переводчику, — давно ли он знает майора Грибанова?

    Стульбицкий заметно вздрогнул.

    — Как, как вы сказали? Майора Грибанова? Что-то не припомню такой фамилии.

    — Спросите, как фамилия этого высокого блондина, которого я вызывал первым?

    Географ настороженно посмотрел на подполковника Кувахара, потом перевел взгляд на переводчика.

    — А-а-э, гм, — промычал он. — Тот высокий? Знаете ли, я плохо с ним знаком… О, вспомнил, Чеботин! Так он, по крайней мере, представлялся, когда знакомились в шлюпке. Да, да, Чеботин. Нет, зачем же говорить неправду, — Чеботин.

    — Спросите его, — с нескрываемым интересом попросил подполковник переводчика, — бывал ли он в Америке и говорит ли по-английски?

    — Нет, в Америке не бывал, английского языка не знаю. Немецким владею свободно.

    — Что он думает о том, кто потопил их пароход?

    — Э-э, гм, — промычал Стульбицкий, прикоснувшись пальцами к бородке. — Было темно, знаете… В этих условиях невозможно было разглядеть… Я полагал, что это ваша подводная лодка. Но может быть я ошибаюсь?