Тайна Красного озера. Падение Тисима-Ретто

— Он говорит, что нашел плиту за этой горой, — сказал Пахом Степанович Виктору и Анюте, когда старик ушел.

Ночью Дубенцов не мог уснуть. Сопоставляя все данные, он окончательно убеждался в том, что именно здесь его отец нашел железо.

Утро занялось пасмурное, накрапывал дождь. Но, несмотря на дурную погоду, Дубенцов и Анюта в сопровождении Никифора отправились на плотину.

— Теперь мне все понятно, Анюточка, — говорил Дубенцов по дороге. — Легенда о Джагмане, несомненно, связана именно с этой красной водой. Помнишь слова Джагмана; «Гора, гора, обрушь на меня свои скалы»? И гора обрушилась. Посмотри на Лысую гору — там грань, откуда сползла огромная масса породы. Она загородила русло реки. Мы стоим сейчас на этой естественной плотине, а те ручьи, что виднеются в долине, — это выход из-под плотины профильтрованной озерной воды. Так и знай, что за поворотом долины ручьи собираются в новую реку.

— Поскольку это так, — заметила Анюта, — можно предположить, что железо обнажилось после оползня.

— Именно это я и хочу сказать, — подтвердил Дубенцов.

Они поднялись на возвышенность, являющуюся гребнем естественной плотины. Здесь среди березового леса лежали каменные глыбы. Дубенцов обнаружил такие же глыбы у подножия плотины на противоположной стороне, куда они спустились по крутой осыпи.

— Его находи на этом месте, — показал Никифор впереди себя.

Дубенцов и Анюта осмотрелись.

— Вон, вон черный камень! — воскликнула девушка и кинулась к огромной глыбе с шероховатой поверхностью.

Железняк, — сказал Дубенцов. — Честное слово, магнитный железняк!

Опыт с фарфоровой пластинкой подтвердил его вывод.

Потом они отправили Никифора обратно, передав через него просьбу Пахому Степановичу принести им обед.

Сами же продолжали обследовать подножие и осыпь плотины. К полудню, когда Пахом Степанович пришел к ним с жареным мясом и лепешками, они встретили его основательно измазанные ржавчиной.

— Глыбы, целые глыбы сплошного магнетита! — восторженно говорил Дубенцов. — Завтра пойдем взглянуть на Лысую гору. Вероятно, это с нее скатилось такое богатство.

— Выходит, что тут и был твой отец? — сияющий, спросил Пахом Степанович. — Не зря, значит, шатались мы по тайге двадцать дней. Ну, работайте, работайте. Я пойду половить свежей рыбешки на ужин. Бельды дает мне сеть.

Таежник ушел, а Дубенцов и Анюта остались, увлеченные поисками новых образцов магнитного железняка.

В лагерь они возвращались под вечер. Пасмурная ветреная погода, стоявшая весь день, сменилась солнечной теплой тишиной. Все, казалось, дремало в природе в эту минуту.

Геологи изрядно умаялись, карабкаясь весь день по глыбам у подножия и на склоне плотины. С рюкзаками, полными камней, они с трудом взобрались на вершину плотины. Решили здесь передохнуть. Отсюда открывался вид на озеро, на гряду сопок, окружающую его, на Лысую гору. Дубенцов, подостлав дождевик, прилег на траву. Раскинув руки, он лежал на спине и задумчиво смотрел в ясную глубину неба. Там лениво проплывали редкие вереницы подрумяненных вечерним солнцем легких облаков.

— Прошло только двадцать дней, как мы покинули лагерь, — тихо говорил он Анюте, — а мне кажется, будто позади осталось, по меньшей мере, два года. Столько событий!.. И главное из них — ты… Я хочу серьезно спросить тебя, Анюта, — вдруг поднялся он на локоть, — скажи откровенно, что ты думаешь о наших отношениях после окончания экспедиционных работ? Уеде шь в Москву?

— Зачем ты так говоришь, Витя? — Девушка склонила над ним свое лицо — румяное, загорелое, немного похудевшее за время скитаний по тайге. Взгляд ее, полный теплоты и нежности, был неотразим; казалось, она смотрит в самую душу Дубенцова. — Я никуда от тебя не уеду, — спокойно, но твердо и раздельно сказала она я ласково, осторожно откинула ладонью с его лба прядки льняных волос, смело посмотрела в его перламутрово-серые глаза. — Разве мы уже не говорили об этом, Витя?

— Мне все казалось, что мы как-то шутками перебрасываемся…

— Разве ж такими вещами шутят?..

— Я действительно далек от того, чтобы все было шуткой.

— Дубенцов посмотрел на Анюту благодарным счастливыми глазами. — Если бы ты знала, Анюточка, сколько счастья у меня сейчас в душе!..

Между тем солнце уже стало скрываться за грядой сопок, сумерки прокрадывались по тайге.

— Пойдем, Витенька, уже поздно, — первой спохватилась Анюта.

Нагрузившись тяжелыми рюкзаками, они взялись за руки и двинулись по гребню плотины в сторону своего лагеря. Перед ними расстилалась живописная панорама вечерней тайги. Сумерки уже заполнили низины, долины, распадки, но вершины сопок еще алели в вечерних лучах солнца.

— Ты посмотри, Анюточка, какая все-таки здесь прелесть! — заговорил Дубенцов, любуясь вечерней панорамой. — Придет время, когда это место станет обжитым.