Тайна «Красной Москвы»

Седов развернулся и зашагал к следственному отделу.

Мой расчет оказался верным.

Излив фонтан возмущения и выпив большую кружку чаю, Володя сменил гнев на милость, забрал список клиентов Орехова и данные по Веремееву.

— Приезжай завтра, — буркнул он, отодвигая в сторону настоящий человеческий череп, который специально держал на столе для усиления разговорчивости допрашиваемых. — Может, ты и права. Посмотрим на данные пеленга и обрадуем старика Миронова.

Я кивнула, осмотрела свою одежду и, конечно, заметила на рукаве «привет» от Амнистии.

— Если попугайка не обгадит девушку — я решу, что она заболела, — пробормотал Седов, протягивая мне салфетку.

Ликвидировав «жестокую мстю» пернатой беспредельщицы, я чмокнула Володю в небритую щеку и удалилась.

Я добралась до машины, и меня вдруг накрыла такая тоска по дочери. Захотелось забрать ее от бабушки с дедушкой, вручить вредную шоколадку, завалиться на диван и смотреть мультики.

Но — нет.

Потом.

Когда я во всем разберусь и буду уверена, что моему ребенку ничего не угрожает. А пока мы прекрасно проведем вечер со Снапиком…

Глава 5

Моя собака всегда радуется снегу. Снап разбегается, ныряет в снежную горку, ложится на спину и, лихорадочно молотя хвостом, перекатывается с боку на бок.

Моя собака всегда радуется дождю. Находит лужу побольше, улыбается во всю свою внушительно-зубастенькую пасть и плюхается прямо в грязь.

Сейчас у нас что-то вроде промежуточного варианта — оттепель, мягкая, чавкающая под ногами, снежная каша. У Снапика дилемма: и не нырнешь в нее, и не поплаваешь. Он озадаченно тычется рыжей мордой в раскисший снег, трогает его мохнатой тяжелой лапой, оборачивается, пытаясь поймать мой взгляд.

Мне хочется сказать псу, что я даже не знаю, как ему поступить. Но предпочитаю помалкивать. Мы живем в деревне, где все обожают подсматривать из окон, подслушивать у заборов. Моя привычка болтать со Снапом уже пару раз была осмеяна бдительными соседями, не хочу давать лишний повод для шуток. К тому же мне есть о чем подумать.

Ехать к Седову нет необходимости. С утра пораньше Володя прислал мне письмо с неутешительными новостями. Опера его явно подсуетились, и моя версия с треском провалилась. Судя по данным пеленгации сотового телефона и данным с видеокамер наблюдения, в день убийства Юрия Иванова сотрудника музея Тимофея Веремеева рядом с парфюмерной мастерской, как говорится, не стояло. В предположительное время наступления смерти лаборанта Веремеев находился на своем рабочем месте, в музее, и разговаривал по сотовому; связь обеспечивала ближайшая к музею вышка. Вариант с просьбой кому-нибудь поболтать по телефону Веремеева для обеспечения алиби исключен. Ведь также в тот временной период Тимофей попал в камеру наблюдения у музея. На его автомобиле сработала сигнализация, он вышел посмотреть, что случилось — и таким образом из числа, по крайней мере, исполнителей преступления его можно исключить. Да, он пользовался незарегистрированной симкой. Наверное, в связи с тем, что Орехов не единственный его «скользкий» клиент и он принял меры, чтобы просчитать его было невозможно (по крайней мере, быстро просчитать). Но с лаборантом ситуация однозначная: Тимофей обладает стопроцентным алиби.

Да и вообще идея со списком клиентов, который поможет выйти на убийцу, лопнула, как мыльный пузырь.

Никого, кроме меня, возле мастерской Станислава Орехова не было! Ни один телефонный номер из списка клиентов не пеленговался возле мастерской! А мой главный подозреваемый Антон Лисовский вдобавок ко всему находился за границей, телефон его был в роуминге, связь обеспечивали европейские операторы сотовой связи!

«Мать, мой тебе совет — съезди к Миронову, расскажи ему все, что знаешь, и пиши спокойно свои книжки. Реальные расследования не твое амплуа», — написал мне Седов. И чем больше я анализировала ситуацию — тем больше понимала, что в принципе Володя прав.

Что я могу сделать в данной ситуации? Вариантов не так уж и много.

1. Отряхнуть пыль с журналистской ксивы, попытаться отработать Казько. Допустим, я установлю школу и вуз, где он учился, получу список его одноклассников-одногруппников. Какой-то процент вероятности того, что имя из этих с трудом добытых списков совпадет с именем из списка клиентов Орехова, наверное, существует. Но я бы не стала ждать от такого расклада козырей. С потенциальным убийцей Казько мог пересечься где угодно — на курсах иностранного языка, в бассейне, в больнице. Убийца мог ранее проходить по какой-то из экспертиз Казько. Для того чтобы проверить всю эту информацию, несколько оперов понадобится. В одиночку я не справлюсь. А тратить время, понимая, что шанс на удачу минимален, — это, наверное, не самое оптимальное решение.