Тайна «Красной Москвы»

— Месье Брокар, приветствую вас! — радушно воскликнул Раве, просиявший при виде Анри. — Прошу вас, проходите.

Гостиная была полна людей. Тот самый тенор, соперник, естественно, любезничал с Шарлоттой. Глядя на его светлые волосы, чистые голубые глаза и невероятно свежий румянец, Анри впал в отчаяние.

Можно понять Шарлотту, тенор — настоящий красавец!

А что Анри? Довольно высок, строен, темноглаз, с роскошными черными усами. «Приятный мужчина, — шушукаются про него служанки. — И одевается со вкусом. Жаль только, до девушек не охоч, все возится со своими колбами и пузырьками».

Да, у Анри привлекательная внешность.

Но тенор, тенор — у него совсем другая красота, дерзкая, броская, роковая. Ангельский лик с могучим телом богатыря из русских сказок!.. От этого мужчины надо всенепременно оградить Шарлотту — иначе она влюбится в него до беспамятства!

Анри поцеловал Шарлотте руку, вручил цветы и отошел в дальний угол гостиной, ожидая рокового конфуза тенора.

Тонкий аромат фиалок уверенно расплывался по комнате, мешаясь со сливочным запахом помады для волос, вишневым следом трубочного табака и дерзким мускусом.

И вот ничего не подозревающий певец садится за рояль, бегут по клавишам его белые тонкие пальцы.

Не для меня придет весна,
Не для меня Буг разольется,
И сердце радостно забьется
В восторге чувств не для меня…

[1]

Грудь Шарлотты, стиснутая корсетом, взволнованно вздымается, малиновые губки приоткрыты.

Но следующие строки певец уже шипит, потом закашливается. Наконец, пробормотав извинения, спешно покидает гостиную.

Гримаска разочарования на любимом лице — как она отрадна!..

Этого тенора в гостиной у Раве Анри Брокар больше никогда не видел. Зато с ним Шарлотта стала еще любезнее, охотно гуляла по саду, показывала свои альбомы с переписанными стихами и акварельными набросками.

От любовного томления Анри решил избавиться самым радикальным способом — попросить у Раве руки его дочери.

— Месье Брокар, мы с вами деловые люди. Сколько составляет ваше жалованье? — поинтересовался бельгиец после того, как с неимоверным волнением Анри озвучил свое предложение. — Вы же знаете, я к вам питаю глубочайшее уважение. Но как отец я должен быть уверен, что дочь моя попадет в приличный дом, где имеется все необходимое для ее покойной и счастливой жизни.

— У месье Гика я получаю сто сорок рублей, — пробормотал Анри, краснея.

Строго говоря, жалованье составляло сто двадцать рублей. А как это вдруг получилась к нему небольшая прибавка — Брокар и сам не понял, вот вырвалось, и все тут.