Тайна куртизанки

— Вы не настоящий. — Она стояла в пустом коридоре. Но бежать некуда. — Я рву сердце на части из-за обманщика. Марионетки. Я как девочка из сказки, влюбившаяся в фигуру на башенных часах. Порой я считала себя очень умной, но я глупа даже больше, чем грязна.

Он вернулся к двери. У него было лицо Роберта, но это не Роберт.

— Я не фигура на часах.

— Да. Вы не существуете. Вы ничто, месье Грей. Вы призрак, тряпка, хлопающая на ветру.

— Я Роберт Грейсон Монклер Фордем. Все, что я вам говорил, — правда. Мои родители, братья и сестры, дом в Сомерсете, озеро с форелью, пони, которого я научил трюкам. Я двадцать шесть лет был Робертом Фордемом. До существования Грея.

— Вы лгали мне. Вы до зубов набиты ложью.

Он улыбнулся, продемонстрировав эти зубы.

— Тогда мы с вами пара. Вы еще боитесь?

— Конечно, боюсь. Я не слабоумная, чтобы не бояться.

— Вы уже в безопасности. Вы знаете, что я не трону и волоса на вашей голове. Входите.

Он взял ее за руку и втянул в комнату, где, к ее удивлению, оказалась ванна. Сияющая, чистая, роскошная и поразившая Анник больше, чем если б это была темница.

— Ванна, — глупо сказала она.

— Так оно и есть. Надеюсь, вы сочтете ее бесконечно успокаивающей.

— Я не хочу успокаиваться. Я хочу бежать.

Он засмеялся. Он предал ее, заманил в этот дом, сделал пленницей и теперь смеялся над ней. Он совершенно бессердечный, как фигура на башенных часах.

В комнате, обшитой панелями, было два арочных окна, тоже с решетками. Сквозь матовые стекла Анник не могла ничего увидеть, но, судя по расположению солнца, окна выходили на юг. Красный турецкий ковер покрывал черно-белую плитку. В камине только начинал разгораться огонь, рядом с ним стояло высокое зеркало на подвижной раме, в котором отражалась комната. Ванна оказалась большой, с высокими бортами овальной лоханью блестящего красно-коричневого цвета. Из стены выходили странные трубки с пробками на них.

— Выглядит как дорогой бордель, за исключением этого. — Анник жестом указала на трубки. — Похоже на часть пивоварни, которую я видела однажды в Мюнхене. Что вы с этим делаете?

— Лохань для мытья. Вы что, думаете, я варю тут заключенных в кипящем масле? — Грей открыл краны. Потекла вода, это было логично, хотя она не понимала, как ее греют. — Мой палач тренируется по средам на мелких животных. Так что вам придется иметь дело со мной. Если интересуетесь насчет воды, то за стеной находятся кухонная плита и бак с горячей водой. У меня хитроумный водопровод, чтобы слуга не бегали туда-сюда с ведрами.

Слуги, которых можно подкупить. Они подумали обо всем.

— Понимаю.

— Я и не сомневался. Ванна за минуту наполнится, а вы пока разденетесь. — Грей дрожал от страстного напряжения.

Внутри у нее росло ответное напряжение.

— Вы думаете, что между нами все так просто? Вы скажете, и я разденусь?

— Я думаю, что между нами все чертовски сложно. И всегда так было. — Он закрыл краны и попробовал воду. — А почему?

Подойдя к ней, он повернул ее лицом к зеркалу.

— Будем делать все постепенно. Шаг за шагом. — Он стянул с ее плеч шаль и бросил на пол. — Это первый шаг.

— Зачем вы это делаете? Почему?

— Раздеваю вас? Безрассудство. Сумасшествие. Если вы хорошенько посмотрите на меня, то увидите, что я готов взорваться. Теперь снимем платье. Это следующий шаг. Сколько же узлов тут надо развязать. Остановите меня, если у вас есть возражения.

— Я даже не знаю, чего вы от меня хотите.

— Вы это поймете, вы же умная девушка.

— Я не имею в виду сейчас, здесь. Я имею в виду…

Анник сделала ошибку, посмотрев в зеркало. Оно показало ей совершенную оборванку с приоткрытым ртом и вытаращенными глазами. Роберт тоже был в зеркале. Его пальцы, словно шелк, касались ее спины, расстегивая платье.

— Как вы можете быть сразу обоими? — Ее голос стал молодым и смущенным. — Роберт, как вы можете быть Греем? Я смотрю, смотрю на вас, это вы оба, и я думаю, что умру от этого.

— Маловероятно.

— Я не могу делать это с вами, когда не знаю, кто вы. — Но она лгала. Не имело значения, кто из них заставлял ее так себя чувствовать.

— Давайте выясним, сможете ли? — Грей занимался узлами.

Она этого не хотела. Она жаждала этого всем сердцем. И в голове у нее была абсолютная пустота.

Он развязал последний узел. Распахнул ее платье, отвернув края, словно лепестки, и потянул вниз. Не торопясь. Платье соскользнуло с нее длинной темной колонной.

— Вы не можете представить, как я ненавижу это платье. Я хотел сорвать его каждую минуту с утра до вечера. Я мечтал об этом.

— Роберт не хотел этого, — хрипло сказала она.

— Роберт хотел этого до зубной боли. — Он спускал с ее плеч рубашку, постепенно открывая грудь. — Я — Роберт. Я знаю.

Ее руки инстинктивно попытались удержать рубашку, но она позволила ей соскользнуть. Пусть это случится с ней. Теперь она была почти голой. В борделях имелись такие зеркала, и она не понимала зачем. Сейчас поняла, видя себя обнаженной вместе с ним. Это сделало ее только женщиной без всякой одежды и с темным силуэтом мужчины позади нее. Изначальная простота. Совершенно ясно, чем скоро займется обнаженная девушка в зеркале.