Тайна куртизанки

— Англичанин, со времен Ноева ковчега. Ты что-нибудь знаешь о том, как французы занимаются любовью? — Грей вел зубами по ее плечу.

— Кое-что знаю, хотя не слышала о том, что вы сейчас делаете. И не уверена, есть ли для этого название.

Он подхватил ее под спину, чтобы груди оказались возле его рта. Он слегка покусывал их, пока она не вцепилась в простыню.

— Знаешь, в постели ты всегда начинаешь говорить по-французски. Ты заметила? — Голос у него становился низким, когда он был возбужден. Как нижние тона фортепьяно.

— Не замечала, — по-французски ответила Анник. Пока он целовал ее вдоль ребер, исследуя каждое языком, она что-то тихо напевала. Может, это было по-французски. Кто знает?

Доведя ее до такого состояния, он сел рядом, чтобы они могли поговорить. Он любил разговаривать в постели, хотя она в это время совсем не была расположена к беседам.

Свечи догорели, и Грей раздвинул тяжелые голубые шторы. Лунный свет подчеркивал рельеф его мускулатуры, дельтовидную мышцу с белой линией от ножевого ранения. Она будет скучать по этому шраму, когда покинет его. Если Сулье не убьет ее, она будет скучать по нему всю жизнь.

— Тебя что-то беспокоит. — Грей провел кончиком пальца по ее нижней губе. — Я хочу, чтобы ты перестала волноваться. Я хочу тебя мягкой и податливой, а не борющейся со мной.

— Если б я с вами боролась, мой друг, вы бы это поняли.

— Возможно, ты борешься с собой. — Его большой палец двигался вниз к пупку. — Ты убежишь от меня, если сможешь. Даже в такую минуту.

Он всегда видел слишком много. Как она могла не любить его?

— Грей, я…

— Это видно по твоим глазам, когда ты проходишь мимо окна. Ты думаешь, как выбраться. Что тебе нужно сделать?

— То и это. Я не хочу больше разговаривать. — Ей осталось всего час или два, она не собирается их портить.

— И мы опять станем враждебными агентами. — Он подложил ей руку под плечо, и они лежали рядом, глядя в потолок. — Мне бы хотелось, чтоб Господь послал нам встречу в других обстоятельствах. Ты могла бы приехать в Литтлдин, это моя деревня, на майский праздник. Ты бы шла, жуя что-нибудь, и я бы увидел тебя…

— Одетой мальчиком? С вашей стороны неприлично обращать внимание на мальчиков.

— Ты была бы в зеленом платье, как на том обеде.

— Неужели я настолько глупа, чтобы ходить по полям в таком наряде?

— Это моя мечта. И я должен сказать, что на тебе надето. Итак… Ты идешь мимо кузницы. У нас большой майский праздник со скачками, танцами, костром, и все напиваются. Ты остановилась, чтобы посмотреть на происходящее. Я отбрасываю с дороги пару неотесанных деревенщин и приглашаю тебя на танец.

— Я отвечаю: «Да, благодарю вас».

— Конечно. Потом я верчу тебя до головокружения, пока ты уже не можешь стоять… между танцами и сидром. Я заманиваю тебя в лес и раздеваю.

— Я не хожу одна в лес с мужчинами. Я научилась этому раньше, чем у меня выросла грудь, если можно так сказать…

— Напрашиваешься на комплименты? У тебя превосходная грудь. — Он повернулся на бок и описал ее в воздухе, не прикасаясь. — Совершенство. Два совершенства. Мы идем среди деревьев, мимо старой мельницы к рощице. В лесах есть зеленые места, полные цветов. Я стелю нам свою куртку на траве.

— Мы лежим вместе, — прошептала она.

— До рассвета. И я по уши в тебя влюбляюсь. Ты остаешься со мной, Анник? Или ты встаешь, отряхиваешься и уходишь?

Глава подразделения английской разведки открыл перед ней свою душу.

— Я не хочу знать конец этой истории. Я лучше вернусь к танцам на траве.

— Или к занятию любовью в лесу. Это хорошая часть, верно? Если б мы были в Литтлдине, ты бы просыпалась с цветами в волосах. Ты бы вообще не захотела никуда бежать. Ты могла бы даже влюбиться.

— Я была немного влюблена в Роберта, пока он не превратился в вас и не запер меня тут.

— Я не могу отпустить тебя. Леблан тебя убьет.

— Возможно.

— Что ты о нем знаешь? Что это за секреты, из-за которых он так стремится убить тебя?

Она вдруг почувствовала, что лежит в постели с вражеским шпионом. Как же все это ненавистно!

— Давайте обсудим вместо этого огневые позиции в Тулоне. Я могу быть чрезвычайно остроумной насчет огневых позиций в Тулоне.

В следующий миг шпион исчез, ей уже страстно улыбался Роберт.

— Позже. — Он занялся ее грудью, и она чуть не застонала от безудержного желания. — К огневым позициям мы вернемся позже. У меня целый список секретов, ради которых я должен тебя совратить.

— Вы ничего от меня не получите. И вообще не разговаривайте о политике, даже когда я стану абсолютно глупой и вы заставите меня согласиться, что в теократическом государстве правит не духовенство, а мышь.

Грей засмеялся — ее такой серьезный Грей, которого она смогла заставить смеяться.

— Политической теорией занимается Гальба. Я занимаюсь практикой, и у тебя очень красивый пупок. Я тебе не говорил? Как чашечка желудя. Нужного размера.

— Нужного для чего? О, чтобы делать это?… Но это совсем не эротично, только щекотно. Я все еще жду, что вы подкупите меня доводом.

Грей продолжал целовать ее, спускаясь ниже и ниже по животу.

— Тем, о чем я говорю?