Тайна Кутузовского проспекта

– Моя заслуга, что ее под шпионаж не подвели, ну меня и отблагодарили за это… Всю жизнь партии отдал, а сделал доброе дело – выставили из рядов…

– Как же вы рискнули? Против самого министра государственной безопасности восстали?

– А не надо изо всех, кто тогда правил державой, делать недоумков. Недальновидность эта чревата рождением у молодежи нигилистического недоверия… О державе болею, не о себе.

– Между прочим, «держава» происходит от слова «держать», «не пускать», «обуздывать»; есть такая пословица из русской сказки: «Жил-был татарский державец…» А державец – это хан, владелец, султан… Это понятие к нам от татаро-монгольской оккупации пришло – держава-то… Аккуратней с ним обращайтесь… А что касается «безверия», то как вы мне объясните феномен веры в Сталина, который уничтожил всех, кто вместе с Лениным руководил Союзом Республик?

– Вместе с Лениным Союзом руководили Молотов, Калинин и Ворошилов.

– Молотов был техническим секретарем ЦК, Ворошилов – с четырьмя классами образования – сражался против Ленина в «военной оппозиции», а Калинин подписал декрет о «сплошной коллективизации». И править они стали после Ленина, а не вместе с ним… Ленин не правил, он руководил. Есть разница?

– История рассудит…

– Рассудила… Ее, конечно, можно и в четвертый раз переписать, сглотнем, но правда – сказана, чтоб ее убить, нужно карательный аппарат раз в пятьсот увеличить… Вы в органы пришли в тридцать пятом?

– Ничего подобного… В тридцать восьмом, накануне ареста Ежова… Я первые реабилитации проводил, когда Лаврентий Пав… когда тов… простите, когда Берия пришел…

– Сколько раз вы были у Абакумова по делу Федоровой? Чем он интересовался в первую очередь?

– Он ее сам вызывал, я только вел ее в секретариат…

– По скольку времени он ее держал у себя?

– Не помню… Часа по три, надо ведь размять человека, а уж потом приступать к делу…

– К какому?

– Не понятно, что ль? Она ж по дочке убивалась, крохотуля совсем была… Абакумов обещал ее выслать – без суда, потом, говорил, вернем, на студии восстановим, познакомим с иностранцем, англичанином вроде… Ну, мол, станешь с ним работать…

– К американцу ее тоже подвели?

– Нет. А в общем-то, никто этого не знал, такие вещи това… Берия на личном контроле держал: взаимоотношения с союзниками, да тем более сорок пятый год… Не дала она Берии, вот он и взъелся… Это у меня такое предположение…

– Вы знали, что Зоя ни в чем не виновата?

– Она жила с американцем…

– Это криминал?..

– По тем временам – да!

– Но вы не верили, что она шпионка?

– Нет. Я и отмыл ее от этой статьи.

Костенко покачал головой:

– Вы ж подписали – для постановления Особого совещания – «шпионаж, антисоветская пропаганда и преступная группа сообщников». Кто-то на ОСО оставил ей одну лишь «пропаганду». Кто?

– Не мой уровень. Не могу знать.

– Кто вам передал материалы с требованием оформить статью о шпионаже?

– Полковник Либачев.

Костенко снова закурил:

– Который мертв… След обрывается…

– Это точно, оборван.

– Помните Савушкина? – снова нажал Костенко.

– Помню.

– Кого вызывали на допросы по делу Федоровой?

– Запросите архивы… Столько лет прошло… Разве в голове все удержишь?

– Бориса Андреева, народного артиста, трудно из памяти выбросить…

– Так он мычал, ни «да», ни «нет»…

– Значит, кого-то помните… Ладно, найдем всех, кого вы выдергивали на допросы и очные ставки…

– Все поумирали, – усмехнулся Бакаренко. – Мартышкин труд.

– После того как шлепнули вашего шефа, люди все рассказали ближним…

– Пересказ – не улика… Нет и не может у вас быть улик… Нас теперь так легко не взять – демократия…

И Бакаренко вдруг рассмеялся мелким трясущимся смехом.

В это время дверь отворил Николаша Ступаков и, не глядя на Костенко, сказал:

– Сейчас получим постановление на обыск у вас дома, Бакаренко… По поводу самогонного аппарата. Пошли, будем изымать, телевидение я уже пригласил, «Добрый вечер, Москва!» приедет… Лицо твое покажут москвичам, жди звонков и встреч в подъезде с теми, кто тебя опознает.

И тут Бакаренко рухнул:

– Ладно, ставьте вопросы.

…Вопросы ставить не пришлось; Костенко позвонил Глинскому, и тот сказал, что слесарь Окунев, владелец саблаговской отвертки из кооперативного гаража, утонул во время рыбалки; лодка перевернулась; последний свидетель мертв…

Глава 3

Дмитрия Степанова удалось найти не сразу; раньше, до того как он занимался главным своим делом – литературой и журналистикой, – Костенко знал, где его отловить, а теперь, когда прочитал интервью про то, что тот начал выпускать газету, вытаптывал его два дня, пока наконец Бэмби, старшая дочь Митяя, не продиктовала ему тайный телефон отцовского офиса.

Звонил часа три – без перерыва; все время занято; решил было, что Бэмби перепутала номер; та рассмеялась: «Дядя Слава (а самой-то уж тридцать! вот время-то бежит, а? жизнь прошла – и не заметил!), у них всего две комнаты, один аппарат на десять человек, там ад, но совершенно особенный – ощущение шального, краткоданного, неведомого всем нам ранее счастья». – «И такой появился?» – «Появился; зайдите к отцу, убедитесь сами…»

…Секретарь звенящим голосом задала ужасающий вопрос: