Тайна леди Одли

То он следовал за какими-то незнакомыми людьми и входил в странные дома, пытаясь разгадать тайну телеграфного послания; то он видел себя на кладбище в Вентноре у могильной плиты, которую Джордж заказал для своей умершей жены. И вдруг в этом таинственном бесконечном сне он подходит к могиле и видит, что могильная плита исчезла, и каменщик ему говорит, что ему нужно убрать надпись по причине, которую Роберт со временем узнает.

Стук у входной двери разбудил его.

Это было унылое серое утро, дождь стучал в окна, и канарейки печально чирикали, возможно жалуясь на плохую погоду. Роберт не мог сказать, долго ли стучали в дверь. Он услышал это во сне, и еще не вполне проснулся.

— Должно быть, это глупая миссис Мэлони, — пробормотал он. — Она может снова постучать. Почему она не может открыть дверь своим ключом, вместо того, чтобы вытаскивать смертельно измученного человека из постели?

В дверь снова постучали, но затем перестали, очевидно стучавший выбился из сил, и через минуту в двери повернулся ключ.

— Значит, у нее все-таки был ключ, — решил Роберт. — Хорошо, что я не встал.

Дверь между гостиной и спальней была полуоткрыта, и он видел, как прачка суетится в комнате, вытирает пыль, переставляет предметы с места на место.

— Это вы, миссис Мэлони? — позвал он.

— Да, сэр.

— Тогда во имя всех святых, зачем вы подняли этот шум у двери, когда у вас все время был с собой ключ?

— Шум у двери, сэр!

— Да, этот адский стук.

— Но я не стучала, мистер Одли, я сразу вошла с ключом…

— Тогда кто же стучал? Кто-то тарабанил в дверь с четверть часа назад, я думаю, вы, должно быть, встретились с ним, когда поднимались наверх?

— Но я сегодня припозднилась, сэр, сначала я убирала в комнатах мистера Мартина, и пришла сюда сразу с верхнего этажа.

— Так вы никого не видели у двери или на лестнице?

— Ни души, сэр.

— Как это досадно! — расстроился Роберт. — Выходит, я позволил этому человеку уйти, не узнав, кто он и чего хочет! А вдруг это был кто-нибудь с известием от Джорджа Толбойса?

— Если это так, сэр, то он наверняка придет снова, — успокоила его миссис Мэлони.

— Да, конечно же, если это кто-нибудь по делу, то он вернется, — решил Роберт.

Дело было в том, что с того момента, как он нашел телеграфное послание, он потерял всякую надежду получить известие от Джорджа. Он чувствовал, что в исчезновении Джорджа есть какая-то тайна — какое-то вероломство против него или против Джорджа. А что, если жадный тесть молодого человека пытался их разъединить по той причине, что деньги были вверены попечению Роберта Одли? Что, если — ведь и в наши цивилизованные времена творятся всякие ужасные дела — что, если старик заманил Джорджа в Саутгемптон и покончил с ним, чтобы завладеть теми 20 тысячами фунтов, которые под опекой Роберта были оставлены маленькому Джорджи?

Но ни одно из этих предположений не объясняло телеграфного послания, а именно оно вызывало у Роберта смутную тревогу. Почтальон не принес письма от Джорджа Толбойса, и человек, стучавший в дверь, так и не вернулся, поэтому Роберт Одли снова покинул Фигтри-Корт в поисках своего друга. На этот раз он велел кэбмену ехать на станцию Юстон, и через двадцать минут он уже был на платформе, выясняя расписание поездов.

Ливерпульский экспресс отбыл полчаса назад, и ему пришлось ждать больше часа пассажирский поезд.

Роберт Одли нервничал из-за этой задержки. Полудюжина кораблей могли уплыть в Австралию, пока он слонялся по платформе, натыкаясь на чемоданы и носильщиков и кляня свое невезение.

Он купил «Таймс» и помимо воли стал искать глазами вторую колонку, с болезненным интересом изучая объявления о пропавших людях — сыновьях, братьях и мужьях, которые ушли из дома и больше не вернулись.

Его внимание привлекло объявление о молодом человеке, чье тело было выброшено на берег недалеко от Ламбета.

Что, если и Джорджа постигла такая участь? Но нет, телеграфное послание делало его тестя причастным к исчезновению Джорджа, и любое расследование должно начинаться с этого.

Только в восемь часов вечера Роберт добрался до Ливерпуля; он успел узнать, какие суда отплыли в колонии за последние два дня.

Лишь один корабль с эмигрантами отплыл в четыре часа дня — «Виктория Регия», приписанный к Мельбурну.

Результаты его расспросов были таковы — если он хотел узнать, кто был на «Виктории Регии», ему нужно было подождать до утра, чтобы получить информацию о судне.

В девять утра на следующий день Роберт уже был в конторе.

Служащий, к которому он обратился, ответил ему со всей учтивостью. Молодой человек достал нужную книгу и, пробежав острием ручки по списку пассажиров, которые отплыли на «Виктории Регии», сказал Роберту, что среди них не было человека по имени Толбойс. Роберт продолжал расспрашивать. Не появился ли кто-нибудь из пассажиров незадолго до отплытия?

Один из служащих поднял голову, услышав вопрос Роберта. Да, сказал он, он помнит молодого человека, который пришел в контору и заплатил за проезд в половине четвертого. Его имя было последним в списке — Томас Браун.