Тайна леса Рамбуйе

Клод вздрогнул от повелительного голоса Крафта; ему почудилось, что говорит кто-то спрятавшийся сзади, он даже заглянул через плечо американца.

— Локс оказался странным человеком, — продолжал дипломат развинченным голосом подвыпившего человека. — Он не желает смешивать бизнес с политикой, хочет, чтобы деньги — отдельно, убеждения — врозь. Так не бывает!

— Еще виски, Крафт?

— Нет. Хватит.

— Но вы же не за рулем. Надеюсь, у вас свой шофер.

— Да. Свой шофер. И два сопровождающих. Крафт качнулся в сторону и чуть не упал. Только тут Клод понял, что американец приехал к нему уже сильно пьяным.

— Так что же Локс?

— Он все, все от-тверг. С негодованием. Его ничем не пронять. Ничем Локса не возьмешь. Но! Переубедить его необходимо. Ясно? Миллионер не может быть в толпе горлопанов, орущих: «Долой американские ракеты!» Каждый должен знать свое место. Как в шахматах — конь ходит углом, пешка едва-едва, а ферзь — по всей доске. И если какая-то фигура сделала ложный ход, то наш долг — поставить ее на место.

— Остроумно. Кто бы мне указал, где мое место.

— Простите, вы о чем?

— Да ни о чем. Итак, есть Эдди Локс, миллионер, который не хочет ваших ракет в своей стране и который должен осознать этот просчет. Так?

— Да, месье Сен-Бри. Вы правильно поняли.

— Задача потруднее, чем справиться с горбатым Дортом, месье Крафт.

— Но вы же сами вызвались заняться всеми тремя кандидатами на… На переубеждение.

— Хорошо. Буду думать.

— Думайте. А я двинусь дальше, в Париж.

— Не забудьте, что в вашей машине не работает печка.

— Ну и что?

— Давно у вас эта машина, кажется, «кадиллак»?

— Шесть месяцев.

— За шесть месяцев в американских машинах печки не перегорают.

— Не понимаю.

— Кто-то копался в машине, установил подслушивание и в спешке выключил печку.

— Да?

— Похоже на то.

Крафт засмеялся.

— Не беда. Я не веду откровенных разговоров в машине. Передатчик — не взрывчатка.

— Вы правы, месье Крафт. Взрывчатка в автомобиле намного хуже. Может убить. И даже не того, кому предназначается.

— Почему вы так сказали?

— Потому что так случается.

Клод понял, что сболтнул лишнее, вспомнив некстати соседа капитана Курне, подорвавшегося в его машине. И он показал рукой на телевизор.

— Насмотрелся детективных фильмов, вот и мерещится разная чушь. Счастливого пути и до скорой встречи. Видимо, и я завтра буду в Париже.

— До свиданья, месье Сен-Бри. — Крафт крепко, до боли сжал ему руку. — Но как же вам удалось переиначить Дорта? Не расскажете?

— Нет!

— Ха-ха! Скрытничаете? Ну, будьте здоровы.

Клод видел через стеклянную дверь, как Джордж Крафт влез в черную машину с дипломатическим номером, и она выехала на шоссе, ведущее в Париж.

Дорт объявился в отеле на следующий день и сразу же пригласил Клода к себе в номер.

— Вот деньги. Все, что вам обещано.

И поставил на журнальный столик новенький коричневой кожи чемоданчик, щелкнул замками. Внутри плотно лежали пачки банкнот.

Но Клоду, как кошке, поймавшей мышь, не хотелось так скоро расстаться. Вспыхнуло желание поиздеваться над влюбленным горбуном, продавшим свой депутатский мандат за благосклонность женщины.

— Вы, я вижу, деловой человек, месье Дорт. Хотите от меня расписку, что, мол, я, Клод Сен-Бри, в здравом уме и твердой памяти получил от достопочтенного мэра сумму, за которую уступаю свою законную и любимую жену? И подпись разборчиво.

— Вы пошляк, месье Сен-Бри!

— Никогда им не был. Всю жизнь — циник. Это вовсе не одно и то же, месье мэр.

Клод прошелся по комнате, придумывая, чем бы еще досадить. Но не придумал.

— Так нужна вам моя расписка или нет?

— Не нужна.

— Как? Вы мне верите на слово? В наше время?

Дорт молчал. Маленький, ушастый, большеротый, болезненно-самолюбивый, он с первого знакомства был неприятен Клоду. И в этот момент особенно.

— А вдруг я не разведусь с Шанталь? Возьму ваши купюры и был таков, как тогда?

— Никак. Мне все надоело. Пойдите, пожалуйста, вон.

— Н-да, месье мэр и он же депутат и любитель изящной словесности, вот оказывается, что делают с человеком любовь и деньги.

Клод пристальней вгляделся в Дорта и увидел в нем большие перемены. Осунулся, побледнел, постарел. И страдальческие глаза утопающего, который гибнет, а схватиться не за что.

Сразу же расхотелось валять дурака. Клод взял чемоданчик с деньгами и в дверях сказал, что через неделю оформит развод.

В тот же вечер Клод и Шанталь экспрессом отбыли в Париж. Всю дорогу молчали и со стороны казались совершенно чужими людьми, очутившимися в одном купе.

Они простились на Аустерлицком вокзале. Была уже ночь. На стоянке такси маслянисто блестели в электрическом свете фонарей политые дождем крыши автомобилей.

— Месье с вами не едет? — спросил шофер, оборачиваясь к Шанталь.

— Нет, не едет.

И черный «мерседес» уплыл в ночной влажный город.

Наутро Клод, Жан-Поль и Робер держали совет.