Тайна личности Борна

Разговор вела большей частью Мари, Борн доверил это ей как клиент своему финансовому советнику. Она кратко изложила суть поручения: перевести банковские чеки в боны на предъявителя с выплатой в долларах, деноминацией в пределах от двадцати до пяти тысяч долларов. Юрист должен был затребовать в банке, чтобы каждую серию разбили На тройки со сменой международных поручителей в каждом пятом лоте сертификатов. Юрист понял: Мари так усложняла набор выпусков этих бонов, что проследить их становилось невозможно для большинства банков или брокеров. С другой стороны, эти банки или брокеры не имели бы никаких дополнительных трудностей или издержек: выплаты гарантировались.

Когда раздраженный бородач готов был завершить телефонный разговор со столь же раздосадованным Антуаном д’Амакуром, Мари остановила его жестом:

— Простите, но мсье Борн настаивает на том, чтобы мсье д’Амакур включил сюда также двести тысяч франков наличными, из них сто тысяч должны быть приобщены к бонам и сто тысяч получит мсье д’Амакур. Он полагает, что эта вторая сотня тысяч будет разделена следующим образом: семьдесят пять тысяч — мсье д’Амакуру и двадцать пять тысяч — вам. Он понимает, что остается в большом долгу перед вами обоими за ваши советы и дополнительные неудобства, которые он вам причинил. Нет необходимости говорить, что особой записи о разделе суммы не требуется.

Раздражение и беспокойство юриста при этих словах сменились подобострастием, какого свет не видывал со времен существования версальского двора. Все было исполнено в соответствии с необычными — хотя и вполне понятными — требования мсье Борна и его уважаемого консультанта.

Для бонов и денег мсье Борн передал кожаный чемоданчик. Его доставит вооруженный курьер, который покинет банк в 2.30 пополудни и встретит мсье Борна в три часа ровно на мосту. Высокочтимый клиент удостоверит свою личность небольшим кусочком кожи, вырезанным из обшивки чемоданчика; будучи приложен к этому месту, он должен совпасть с недостающим фрагментом. В дополнение к этому будет произнесен пароль: «Господин Кёниг шлет привет из Цюриха».

Так были оговорены детали операции. Впрочем, одна из них была разъяснена консультантом мсье Борна.

— Мы признаем, что требования карты должны быть соблюдены буквально, и предполагаем, что мсье д’Амакур так и поступит, — заявила Мари Сен-Жак. — Однако мы признаем также, что расчет времени может быть благоприятным для господина Борна, и склонны ожидать, что по меньшей мере это преимущество будет ему обеспечено. Если же он его не получит, то боюсь, что я как полномочный — хотя в данный момент и анонимный — член Международной банковской комиссии буду принуждена доложить о некоторых нарушениях банковских и юридических процедур, лично мною засвидетельствованных. Я убеждена, что этого не потребуется, всем нам хорошо платят, — n’estce pas, monsieur?[51]

— C’est vrai, madame!² В банковском деле… действительно, как в самой жизни… время решает все. Вам нечего опасаться.

— Я знаю, — сказала Мари.

Борн почистил канал глушителя. Потом осмотрел магазин и обойму. Оставалось шесть патронов. Он был готов. Запихнув оружие за пояс, он застегнул пиджак.

Мари не видела, что он взял пистолет. Она сидела спиной к нему на кровати и разговаривала по телефону с атташе канадского посольства Денни Корбелье. Над пепельницей поднимался сигаретный дым. Мари дописывала в блокнот полученную от Корбелье информацию. Закончив, она поблагодарила его и повесила трубку. Две-три секунды она сидела неподвижно, все еще держа в руке карандаш.

— Он не знает про Питера, — сказала она, повернувшись к Джейсону, — это странно.

— Очень, — согласился Борн. — Я думал, ему станет известно одним из первых. Ты сказала, что они там проверяли, с кем Питер говорил по телефону. Он заказал разговор с Парижем, с Корбелье. Казалось бы, это должны были проследить.

— Это я даже не принимаю во внимание. Я думаю про газеты, про телеграф. Питера… его нашли восемнадцать часов назад, и что ни говори, а он был заметным человеком в канадском правительстве. Его смерть уже сама по себе была бы событием, насильственная — тем более… Но о ней не сообщили.

— Позвони сегодня вечером в Оттаву. Узнай почему.

— Позвоню.

— Что тебе сказал Корбелье?

— Ах да. — Мари заглянула в свой блокнот. — Номер машины, что была на улице Мадлен, ничего нам не дает — ее взял напрокат в аэропорту де Голля некий Жан-Пьер Лярусс.

— Джон Смит, — перебил ее Джейсон.

— Вот именно. Больше повезло с телефонным номером, что дал тебе д’Амакур, но он не видит, какое это может иметь отношение к чему бы то ни было. Да и я, по правде сказать, не вижу.

— Настолько странно?

— Думаю, да. Это частная линия, принадлежит дому моделей на Сент-Оноре, «Ле Классик», «Классики».

— Дом моделей? Ты имеешь в виду студию?

— Наверняка там есть и студия. Но в основном это магазин элегантной одежды. Вроде дома Диора или Живанши. В торговле, по словам Корбелье, он известен как дом Рене. Это Бержерон.

— Кто?.