Тайна личности Борна

— Он хотел бы, чтобы все так думали! Хотел нанести Карлосу тяжелейшее оскорбление — украсть у него убийство. Оплата была Каину не важна, он хотел только показать миру — нашему миру, — что он может успеть раньше и выполнить работу, за которую заплатили Карлосу. Но он не выполнил ее. Он не имел никакого отношения к убийству Леланда.

— Он там был.

— Он попал в ловушку. По крайней мере после того он не показывался. Некоторые говорят, что его убили, но поскольку трупа не нашли, Карлос в это не верит.

— Как он был убит?

— Два человека с набережной пытались приписать это себе и получить деньги. Одного с тех пор больше не видели, можно предположить, что его убил Каин, если это был Каин. Какое-то отребье из доков.

— А что за ловушка?

— Якобы ловушка, мсье. Говорят, что слышали, будто у Каина примерно за сутки до убийства будет с кем-то встреча на улице Сарразен. Говорят, что оставили на улице соответствующие послания и заманили в рыболовный катер на пирсе человека, которого считали Каином. Ни траулера, ни его шкипера после никто не видел, так что, возможно, они правы, но, как я уже сказала, доказательств нет. Нет даже достоверного описания Каина, чтобы сравнить его с тем человеком, которого увели с улицы Сарразен. Как бы там ни было, на этом дело и кончилось.

Ошибаешься. Оно только началось. Для меня.

— Понятно, — сказал Борн, вновь пытаясь придать голосу естественность. — Наша информация, естественно, отличается от этой. Мы сделали выбор на основании тех данных, что имели.

— Ошибочный выбор, мсье. Все, что я вам рассказала, — правда.

— Да, знаю.

— Так мы достигнем компромисса?

— Почему бы и нет?

— Bien.[74] — Она с облегчением поднесла ко рту бокал. — Увидите, так будет лучше для всех.

— Это… теперь уже не имеет значения.

Он произнес эти слова еле слышно, он знал. Что он сказал? Только что?.. Туман снова сгущался над ним, гром усиливался, боль снова застучала в висках.

— Я хочу сказать… Как вы говорите, так лучше для всех. — Он чувствовал, видел, как изучают его глаза Лавье. — Это разумное решение.

— Конечно, разумное. Вы себя нехорошо чувствуете?

— Я сказал, чепуха, пройдет.

— Вы меня успокоили, А теперь вы мне позволите на минутку отлучиться?

— Нет. — Джейсон схватил ее за руку.

— Je vous prie, monsieur.[75] Только попудриться. Если хотите, подождите за дверью.

— Мы уходим. Можете остановиться по пути. — Борн сделал знак официанту.

— Как скажете, — ответила она, наблюдая за ним.

Он стоял в затемненной части коридора между потоками света, изливаемого утопленными в потолке лампами. Сбоку была дамская комната, отмеченная небольшими золочеными буками: femmes.[76]

Красивая публика — великолепные женщины, видные мужчины — проходила мимо. Окружение почти то же, что на Сент-Оноре, в «Классиках». Жаклин Лавье была у себя дома.

Она пробыла в дамской комнате минут десять — это насторожило бы Джейсона, если бы он отдавал себе отчет во времени. Но он горел как в лихорадке. Шум и боль полностью овладели им, нервы словно обнажились, ткани набухли, трепеща перед уколом. Он смотрел прямо перед собой, а позади оставалась история мертвецов. Они нашли его, и он видел их. Каин… Каин… Каин.

Он встряхнул головой и взглянул на черный потолок. Надо было действовать, он не мог позволить себе падать дальше, погружаться в бездну, заполненную тьмой и шквалами ветра. Нужно было принять какое-то решение… Нет, оно уже было принято, теперь предстояло его выполнить.

Мари. Мари? О Боже, любовь моя, мы так ошибались!

Он глубоко вздохнул и посмотрел на свои часы — хронометр, который он сторговал за изящную золотую вещицу, принадлежавшую одному маркизу на юге Франции. Он человек весьма квалифицированный, очень изобретательный… Радости такая похвала не вызывала. Он посмотрел на дверь женской комнаты.

Где Жаклин Лавье? Почему она не выходит? Чего она добивается? У него хватило присутствия духа спросить у метрдотеля, есть ли там телефон. Тот ответил отрицательно и указал на будку у выхода. Лавье была рядом, слышала ответ, поняла смысл вопроса.

Слепящая вспышка света. Он отшатнулся к стене, прикрыв глаза руками. Боль! Господи! Ему словно опалило глаза!

Потом сквозь вежливый смех хорошо одетых мужчин и женщин, беззаботно прогуливающихся по коридору, он услышал слова:

— В память о вашем ужине у «Роже», мсье, — сказала оживленная старшая официантка с фотокамерой. — Фотография будет готова через несколько минут. Поздравление от «Роже».

Борн застыл, понимая, что не может разбить камеру, и потрясенный еще одной догадкой.

— Почему меня? — спросил он.

— Ваша невеста попросила, мсье, — ответил девица, указав на дверь женской комнаты. — Мы там с ней говорили. Вам очень повезло, она замечательная женщина. Она попросила меня вручить вам это. — Официантка протянула ему свернутую бумажку и прогарцевала к выходу.

Он прочел: