Тайна личности Ленина. Спаситель народа или разрушитель империи?

В ноябре 1886 года он организует студенческую демонстрацию по поводу 25-летия со дня смерти Добролюбова, заявленную как панихида у могилы одного из кумиров русской интеллигенции. Градоначальнику Гессену все это показалось подозрительным, и для разгона пришлось применять войска. Ульянов посчитал такие действия властей недопустимым и варварским попранием свобод и на следующий же день сочинил прокламацию. В тексте содержится любопытный пассаж: «Всякое чествование сколько-нибудь прогрессивных литературных и общественных деятелей, всякое заявление уважения и благодарности им, даже над их гробом, есть оскорбление и враждебная демонстрация правительству». Запомните этот риторический прием. Мы к нему еще вернемся на страницах этой книги.

Обиженный исключительной черствостью и мракобесием властей, Ульянов приходит к закономерной для студенчества тех лет мысли о том, что нужны более решительные действия. И, чтобы не тратить попусту драгоценное время на всякие мелочи, сразу переходит к главному. Виноват во всем самодержец всероссийский. Его придется убить. Что тут непонятного? Укоренившись в правильности своего логического построения, он начинает формировать, как говорили в те годы, свою боевую организацию, которая получит название «Народная воля». Собственный креатив был равен нулю. Почти все положения программы были элегантно позаимствованы у идейных предшественников из Исполнительного комитета «Народной воли», разогнанного после одиннадцатого покушения на Александра II. Настойчивые были в своем упрямстве люди.

Один из пунктов программы Александра Ульянова гласил: «Террор есть столкновение правительства и интеллигенции, у которой отнимается возможность мирного культурного воздействия на общественную жизнь. Террор должен действовать систематически и, дезорганизуя правительство, окажет огромное психологическое воздействие: он поднимет революционный дух народа. Пусть волна красного террора разольется широко и по всей провинции, где система устрашения еще более нужна как протест против административного гнета». Обратите внимание на прозвучавший впервые термин «красный террор». В дальнейшем Владимир Ульянов доведет его до совершенства. Так что, вопреки заявленному «мы пойдем другим путем», кое-что из опыта старшего брата Ленин с удовольствием использовал.

Но вернемся к плану убийства императора. Сначала хотели стрелять в него. Но после долгих размышлений остановились на проверенном уже способе – бомба. Готовили «адскую машину» в домашних условиях. На это знаний и навыков у студентов вполне хватало. И тут революционеры обращают на себя внимание соответствующих органов. Иначе и быть не могло. У особо деятельных участников демонстраций все письма подвергались перлюстрации. Вполне нормальная практика, все спецслужбы так работают. И вот однажды обычный харьковский полицейский пристав, просматривая письмо к некоему Никитину, замер в оцепенении. Да и вы бы на его месте были поражены, прочитав: «У нас возможен самый беспощадный террор, и я твердо верю, что он будет, и даже в непродолжительном времени». Ничего не боялись революционеры тех лет! Что думали, то и сообщали окружающим. Попробовали бы они исполнить этот эстрадный номер при товарище Сталине. А вот в эпоху лютой реакции, как называли то время в СССР, никого из грядущих террористов сразу к стенке не поставили. Даже не арестовали. Только взяли под пристальное наблюдение. А потом – допросили.

Этот самый Никитин, разумеется, быстро назвал имя своего корреспондента. Им оказался близкий соратник Ульянова Андреюшкин. За его квартирой установили круглосуточное наблюдение. Старательно фиксировали все контакты. Министр внутренних дел граф Толстой докладывал императору: «Начальником Санкт-Петербургского секретного отделения получены агентурным путем сведения, что кружок злоумышленников намерен произвести в ближайшем будущем террористический акт и что для этого в распоряжении этих лиц имеются метательные снаряды».