Тайна лорда Листердейла. Подвиги Геракла. Сборник рассказов

— Нельзя быть таким доверчивым, друг мой. В любой стране полицию подкупить не так-то просто, особенно когда речь идет об убийстве. Эти женщины играли на обычном для англичан незнании иностранных языков. Именно миссис Райс, благодаря знанию французского или немецкого, договаривается с управляющим и берет дело в свои руки. Да, к ней приходит полиция, но разве вы знаете, зачем? Вы ведь не знаете, что происходит на самом деле. Может быть, она заявила, что у нее пропала брошь или еще что-нибудь в этом роде. Главное, чтобы полиция пришла и вы это увидели. А что происходит дальше? Вы телеграфируете, чтобы вам перевели деньги, много денег, и отдаете их миссис Райс, которая ведет все переговоры. Что, собственно, им и требовалось. Но эти хищницы слишком алчны. Они заметили, что вы почему-то испытываете отвращение к несчастным полькам. И когда эти дамы завязали с миссис Райс какую-то вполне невинную беседу, искушение оказалось слишком велико. Она ведь знала, что вы абсолютно ничего не понимаете.

Итак, вам пришлось бы просить перевести вам очередную сумму денег, а миссис Райс сделала бы вид, что распределяет ее между новыми вымогателями.

Гарольд глубоко вздохнул.

— А Элси… Элси? — спросил он.

— Она, как и всегда, прекрасно сыграла свою роль, — отвел глаза Пуаро. — В актерских способностях ей не откажешь. Сама чистота и невинность. Она вызывает даже не страсть, а желание защитить, быть истинным рыцарем. С англичанами это действует безотказно, — мечтательно добавил Пуаро.

Гарольд Уоринг перевел дух и решительно заявил:

— Я не я буду, если не выучу все европейские языки, какие только есть! Больше меня никто не обведет вокруг пальца!

Глава 7 Критский бык [211]

1

Эркюль Пуаро задумчиво смотрел на посетительницу. Бледное личико с упрямым подбородком, глаза, скорее серые, чем голубые, и столь редко встречающиеся иссиня-черные волосы — древнегреческие локоны.

Он отметил прекрасно сшитый, но уже поношенный твидовый[212] костюм, потрепанную сумочку и врожденную горделивость манер, которую не могла скрыть даже явная нервозность девушки.

«Да, — подумал он про себя, — род старинный, но обедневший. И ко мне ее могло привести только нечто из ряда вон выходящее».

— Я… Я не знаю, сумеете ли вы мне помочь, мосье Пуаро, — дрожащим голосом сказала Дайана Мэберли. — Уж слишком необычное создалось положение.

— Вот как? И в чем же дело?

— Я пришла к вам, потому что не знаю, что делать! Да что там, я не знаю даже, можно ли тут вообще что-нибудь предпринять!

— Предоставьте мне самому судить об этом.

Кровь бросилась девушке в лицо.

— Я пришла к вам, потому что человек, с которым я больше года была обручена, разорвал нашу помолвку, — выпалила она, задыхаясь.

Она с вызовом взглянула на Пуаро.

— Вы, должно быть, думаете, что я не в своем уме.

— Напротив, мадемуазель, — медленно покачал головой Пуаро, — я ни секунды не сомневаюсь в том, что вы очень умны. Конечно, это не мое metier[213] — мирить влюбленных, и вы, уверен, об этом прекрасно осведомлены. Следовательно, в разрыве помолвки было что-то необычное. Ведь так?

Девушка кивнула:

— Хью разорвал помолвку, потому что считает, будто он сходит с ума, а душевнобольные не должны жениться.

— Вы с этим не согласны? — приподнял брови Пуаро.

— Не знаю… Что вообще значит «быть душевнобольным»? Все мы немного не в себе.

— Да, есть и такое мнение, — осторожно согласился Пуаро.

— Человека сажают в сумасшедший дом, только если он начинает воображать, что он чайник или что-нибудь в этом роде.

— А ваш жених не достиг этой стадии?

— Я вообще не вижу в нем никаких признаков сумасшествия. Хью — самый нормальный человек из всех, кого я знаю. Рассудительный, надежный…

— Так почему же он считает, что сходит с ума? Может быть, у него в роду были душевнобольные?

Дайана нехотя кивнула.

— Его дед был ненормальным и, по-моему, еще двоюродная бабка. Но ведь в каждом семействе есть люди со странностями! Со странностями, понимаете, или, наоборот, необычайно умные, что-нибудь в этом роде!

Она смотрела на Пуаро умоляющим взглядом. Он грустно покачал головой.

— Я вам очень сочувствую, мадемуазель.

— Я не нуждаюсь в сочувствии! — Девушка упрямо вскинула подбородок. — Я хочу, чтобы вы что-нибудь предприняли!

— И что же я должен предпринять?

— Не знаю, но что-то тут не так.

— Будьте добры, мадемуазель, расскажите мне обо всем поподробнее.

— Моего жениха зовут Хью Чандлер, — начала Дайана. — Ему двадцать четыре года, он сын адмирала Чандлера. Они живут в поместье Лайд, оно принадлежит их семье со времен королевы Елизаветы. Хью — единственный сын. Он служил во флоте — все Чандлеры были моряками, это у них что-то вроде традиции, с тех самых пор, как сэр Гилберт Чандлер плавал с сэром Уолтером Роли[214] в тысяча пятьсот каком-то году. У Хью не было иного пути, кроме как стать военным моряком. Его отец и слышать бы не захотел ни о какой другой профессии. И тем не менее… тем не менее именно отец настоял на том, чтобы Хью вышел в отставку!

— Когда это произошло?

— Почти год назад, ни с того ни с сего.

— Хью нравилась служба?

— Да, очень.