Тайна лотоса

— А чего её бояться! — Реза опустил чашку на блюдечко и едва заметно облизал губы, однако Сусанна успела вздрогнуть. — Мумия даже не труп, просто чучело. Если уж бояться, то Ка, блуждающего в стенах музея без еды, но и это Ка уже явно не делает в настоящем музее, только в павильонах Голливуда. В царстве Осириса ему явно лучше, чем среди любопытных туристов. Да и неприкаянные души бывают только у тех, чьи тела не забальзамировали. А остальные покоятся с миром, вернее наслаждаются вечной жизнью.

— Мне всё равно неприятно до сих пор смотреть на жреца Па-Ди-Иста, — Сусанна попыталась отпить кофе так, чтобы не пришлось облизывать губы.

— Вау, — теперь Реза улыбался без сарказма. — А ты, Нен-Нуфер, и правда любишь Эрмитаж.

— Да, люблю, — Сусанна сказала это с ноткой обиды, ей бы хотелось, чтобы сосед назвал её русским именем, но он не потрудился его запомнить. — А вам музей понравился?

— Да, очень. Особенно то ожерелье в форме лотоса, которое я эвалюировал.

— А что вы чувствуете, когда держите в руках такую древнюю вещь, сэр?

Вот, она сумела начать беседу! Только Реза вдруг ей подмигнул и произнёс слишком медленно для такого понятного слова:

— Деньги. Я чувствую деньги. Больше ничего. Я не сумасшедший, который дрожит над древностями. Для меня это просто бизнес. Не больше и не меньше. Прости, если разочаровал.

— Нет. Совсем нет.

И теперь Сусанна облизала губы. Непроизвольно, и покраснела под откровенно похабным взглядом консультанта по драгоценностям.

— Извините.

Ей действительно захотелось в туалет. Шампанское, вода, вино и кофе дали о себе знать. Кофе, кстати, помогло дойти до туалета, не качаясь, или она хотела верить, что пару раз схватилась за чужое сиденье из-за обычной тряски.

— Сусанна, ты в порядке?

Паша ухватил её за руку.

— Со мной всё хорошо.

Зеркало в туалете не разделяло её уверенности. Как ни крути, она выглядела пьяной. И вела себя, наверное, точно так же. Ох, Суслик, Суслик… Набрав в лёгкие побольше воздуха, она без поддержки дошла до своего кресла, но лишь опустилась в него, рядом вырос Паша.

— I will appreciate if you stay away from my little sister. She’s not allowed to drink.

Его английский был намного лучше её, но фраза прозвучала коряво или даже грубо. Реза с извинениями кивнул, наградив Пашу такой же улыбкой, что прежде стюардессу, и Паша, похлопав Сусанну по плечу, ушёл. Братик… Суслик, у тебя появился братик.

— Твой брат любит Египет, как и ты? Или только присматривает за тобой?

Сусанна кивнула. Надо быть полным идиотом, чтобы поверить в их родство. Кудрявый брюнет и она, с куцыми кошачьими хвостами, непонятно какой светлости. И сосед, конечно, не поверил. Взгляд сделался вовсе тяжёлым и гадким.

— Его жена интересуется историей, — поспешила зачем-то оправдаться Сусанна.

Какое Резе вообще дело, летит она одна или нет! Или он так завуалированно предлагал ей деньги?

— Семейные каникулы, — усмехнулся он.

Она кивнула, надеясь, что Реза сам прекратит разговор. И он действительно прекратил, вновь достал ноутбук и открыл новостной сайт. Она тоже с удовольствием уткнулась в свой планшет.

Глава 2

«Пентаур обожал играть непослушным светлым чубчиком девочки. На него нисходило озарение, когда тонкие шелковые нити скользили между пальцев. Его спина помнила множество побоев. Нерадивый ученик оставлял занятия священного письма ради мимолётного взгляда зелёных глаз воспитанницы. Девочка часто засыпала на его руках под сказки о богах или играя полами длинного жреческого одеяния. Он сам взялся учить её письму. И учил не так, как учили жрецы, карая за каждый неправильный иероглиф ударами палок, а терпеливо разъясняя ученице значение каждой палочки, каждого рисунка. Он никуда не спешил.

Если сначала на написание одного слова уходило несколько дней, то вскоре девочка уже без особого труда переписывала мифы об Осирисе. Да так красиво, что однажды Амени обратился к ней с просьбой сделать свиток Книги Мёртвых для только что взошедшего на престол фараона. Нен-Нуфер старательно выводила рисунок за рисунком, пока кисть в крохотной руке не начинала дрожать. Тогда она отдыхала немного и вновь склонялась над папирусом. Верховный жрец, пришедший за свитком, поразился искусству десятилетней девочки. Он знал о найдёныше, и никогда лично не порицал Пентаура за многочисленные пропуски занятий, потому что свет мудрости исходил из его глаз, и скоро он стал одним из немногих учеников, удостоившихся жреческого сана.