Тайна Лысой горы

Мы протянули оставшиеся у нас пакетики, в которые было упаковано наше грозное четверостишие. Он развернул пакетик, достал листок, прочитал, и лицо его расцвело улыбкой.

—Ловко! А что в остальных пакетиках?

—Да везде то же самое!— заторопился я.— Мы ведь их проучить хотели, вот и придумали...

Он еще раз внимательно прочитал изобретенное мною четверостишие и почему-то нахмурился. Наконец он сказал, обращаясь к нашему недавнему конвоиру:

—Лейтенант Авазов, кажется, вы очень любите стихи и знаете в них толк — не так ли?

—Как вам сказать?..— смущенно замялся тот.

—Тогда поглядите сюда — что вы скажете, например, о третьей строчке — на мой взгляд, высокохудожественной в особо крупных размерах!— и он с пафосом

прочитал: «Кирпичом получит в лоб!..»

Лейтенант Авазов сразу же нашелся и четко, как на экзамене, доложил:

—Статья восемьдесят восьмая — «Умышленное менее тяжкое или тяжкое телесное повреждение». Наказывается лишением свободы на срок до пяти лет или

исправительными работами на срок до одного года!

У меня все похолодело. Вот так стихи! Я залепетал:

—Товарищ начальник, это ведь просто так мы. Попугать их хотели... Да и памятники мы от них защитить хотели...

—Обороняли их, значит?— коварно подсказал мне старший лейтенант и я спешно кивнул, опрометчиво соглашаясь.

—Что скажете на такой вариант толкования стихов?— обернулся он вновь к лейтенанту Авазову.

—Статья девяносто — «Превышение пределов необходимой обороны».Год исправительных работ...

—Ясно?— усмехнулся старший лейтенант.— Советую подумать над стихами еще раз... Ну, а что проучить хотели — это неплохо. Только неизвестно — проучили или нет. Теперь ведь у них нет кирпичиков, вот они всей оравой, надо полагать, и ринутся снова запасаться товаром для обмена. Это вы учли?

Я вздохнул и промолчал.

—То-то же!— сказал старший лейтенант.— Придется действовать оперативно...

—Лейтенант Авазов!— обратился он к доставившему нас милиционеру.— Похоже, что мальчики правду говорят. Надо бы все отряды юных друзей милиции поднять и дежурство организовать. Есть предположение, что жвачники в ближайшие дни активизируют свою деятельность... А кирпичики,— продолжал старший лейтенант,— передайте под расписку администрации памятника. Пусть примут меры к скорейшему водворению их на старое место. И проследите за исполнением... А лучше,— добавил он, — чтобы водворяли их на место сами жвачники. Займитесь этим, лейтенант Авазов!

—Есть заняться!— козырнул лейтенант.

—И этих ребят,— показал на нас старший лейтенант,— тоже к операции подключите. Хорошие ребята — я за них ручаюсь. Оперативно мыслят! Стратегически!

Лейтенант Авазов с нескрываемым удивлением посмотрел на нас, и в его взгляде я вдруг прочитал уважение — оно было написано большими буквами и поэтому легко читалось. Я невольно отвел глаза — у меня возникло ощущение, что я читаю чужое письмо и меня застают врасплох.

Новые радости и новые огорчения

И снова стартовал учебный год...

...В конце урока мама объявила:

—Завтра состоится родительское собрание, так что не забудьте сказать об этом дома. И вот еще что, - добавила она.— Есть предложение: заслушать на отчет вашей Академии о работе летом. Поэтому подумайте сами, кто будет выступать.

Ясно, этими словами мама зажгла опасный фитиль! Потому что мы стали спорить, кому идти на родительское собрание. Я сказал:

—Пусть Фархад идет, он президент — ему и отчитываться.

—Что вы, ребята! — побледнел Камилов. — Это я не могу. Поработать — пожалуйста, а языком чесать это у нас ты, Володя, мастер.

Фархад, видимо, полагал, что этим он польстил мне.

—Спасибо за комплимент! — язвительно заметил я.— Тронут высокой оценкой работоспособности моего языка.

Все ребята согласились с Фархадом. И тогда я сказал:

— Будь по-вашему. Но только чур — пойду вместе с Фархадом. У Академии есть живой президент — как же я без него приду. Получится, что я самозванец. Нехорошо получится...

И тут я поймал взгляд Васьки Кулакова. Задумчивый взгляд.

—Вась, ты чего? — тронул я его за плечо. — Стихи, что ли, пишешь?

—Вот еще,— Васька брезгливо отдернул плечо.— Что мне — писать больше нечего!

—А чего задумчивый стал?

—Знаю сам — чего. Идея у меня появилась одна, да не скажу какая.

Я пожал плечами:

—Как знаешь, урток главный архитектор!

Ах, если бы я в ту минуту поглубже заглянул в Васькины глаза и попытался прочесть, что в них. Быть может, не произошло бы тогда у нас ужасного конфуза...