Тайна Лысой горы

— Да те самые, как сейчас доложила Стелла, которые починили мы в саду… Ну так вот, Васенька, игрушки мы чинили по твоей милости. И качели тоже. Ведь угораздило же тебя взгромоздиться на них. Покататься захотелось крошечке! Ясное дело — треснули качели, как спелый орех. А когда заведующая позвонила в школу, пришлось уже нам всем идти в детсад — ликвидировать, так сказать, последствия твоего там пребывания. Ты ведь качели сломал, а заодно еще и через песочницу прошел и игрушки потоптал. Так было дело? Сознавайся, Гулливер несчастный!

Кулак молчал. Стелла Хван нервно теребила косички.

— Алла Сергеевна, — робко выдавила она. — А может, Балтабаев прав — плохая я председательница… Переизбрать меня надо.

— Не знаю… Отряду решать.

— Правильно, Алла Сергеевна! — подхватил я, и нахально продолжил: — У вас, наверное, и без нас дел хватает. Мы вас задерживать не будем, сами разберемся, вы не сомневайтесь!..

Она растерялась:

— Это что же, Балтабаев… Прогоняешь, что ли?

— Да нет, Алла Сергеевна… Просто я считаю, что мы сами должны во всем разобраться.

Мама нетвердой походкой подошла к столу, взяла журнал и согласилась:

— Что ж, правильно, люди вы взрослые, — сами и разбирайтесь.

И вышла из класса.

Ребята зашумели:

— Ну, даешь, Володька, мать спровадил…

Вскочил Сервер:

— Балтабаев прав: отчет у Стеллы гладкий, да только ухабов в нем столько, что все ноги-руки переломаешь. Что будем делать?

— А я знаю! — уверенно сказал я и все повернули ко мне головы. I

— Переизбрать отцов отряда нельзя. Их промахи — им и исправлять. Это проще всего свою работу на чужие плечи перекладывать…

Пошумели, поорали, но решили: совет отряда оставить в прежнем составе. Все же, что ни говори, были у нас и добрые дела. Только так уж получилось, что не о них у нас разговор пошел, а об этих… как их… об отдельных недостатках — вот о чем.

Домой шли молча. И только Васька всю дорогу подтрунивал над всеми сразу. Мне сказал:

— Слушай, Вариант, а я знаю, отчего ты у нас такой приставучий да въедливый. Всех ведь заклевал сегодня. А из-за фамилии твоей все это! Из-за фамилии. Ты ведь — Балтабаев. А «балта» по-узбекски значит топор. Вот, получается, ты и рубишь напропалую, сплеча, — щепки вокруг себя сеешь. Все засмеялись. А я сказал: — Если на то пошло — у тебя фамилия куда моей пострашнее.

Домой я пришел поздно. Калитка была заперта. Стучать не стал — перелез через невысокий заборчик. Мама проверяла тетради. Я долго стоял позади нее, не решаясь заговорить. Потом глухо пробубнил:

— Мам… Ты не обижайся… Просто скованные мы очень, когда не одни… Я это давно заметил. Нам и спорить не хочется, когда взрослые в классе — будто и не наш сбор вовсе, а мероприятие, порученное учителю… Ты не обижайся…

Мама подняла голову, сняла очки и со вздохом привлекла меня к себе.

— Я-то что… А как ребята — не разозлились на тебя за правду?

— Не думаю, чтобы обрадовались… Но только за правду, если она несладкая, можно лишь на себя сердиться. Так ведь, мама?…

Мать вдруг резко оттолкнула меня:

— А сам-то хорош! Всех раскритиковал, а сам где, спрашивается, был, когда вся эта ерунда у вас происходила?

Я молчал. Крыть было нечем.

Человек за бортом

Сколько раз убеждался в великой мудрости пословиц… Очень скоро после того сбора пришлось мне со вздохом припомнить такую: «Любишь кататься — люби и саночки возить». Вот ведь как получилось: раскритиковал я работу совета отряда в дым, а мне ребята по справедливости сказали:

— Куда же раньше-то глядели твои глаза, где отлеживался сердитый твой язык?

А в результате теперь я не только редактор сатирической стенгазеты «Улыбка», но еще и в учебный сектор избран. А это значит, мимо Васьки Кулакова мне теперь не пройти. Он теперь, оказывается, на моей совести. А у него в журнале двоек больше, чем урюка в садике нашей подшефной бабки Натальи. И стряхнуть их совсем не просто — они за Ваську как припаянные держатся.

А тут у нас в школе новое соревнование объявили — на правофланговый отряд. Приуныли мы не на шутку. С нашим Кулаком далеко не уплывешь. Если к нему еще и Аркадия Дворянского пристегнуть — и вовсе наш корабль на якорь станет. Стал совет отряда думать, как жить дальше. Стелле Хван дали первое слово — отец отряда как-никак. Хоть и девчонка, а отец…

— А чего тут думать, — обреченно вздохнула Стелла. — Кулаку свою голову не пересадишь.

— Это твою-то, с косичками? — усмехнулся я, пытаясь хоть немного рассеять общее уныние.

— А хотя бы и не мою — хотя бы Серверскую.

— Не получится! — отрезал я. — Будет реакция отторжения — не приживется у Кулака мудрая голова Мамбетова. Отомрет…

Сервер обиженно шмыгнул носом. Ясно — голову пожалел.

— Что же нам делать? — спросила Света. — Ведь опозоримся…

— Д-а-а-а… — мечтательно протянула Стелла. — Вот если бы Кулака перевели от нас куда-нибудь… Тогда и проблем бы не стало — вот было бы здорово!

— Сказки это! — махнула рукой Замира. — Ненаучная фантастика. Куда же его переводить, если на весь поселок один наш шестой класс?