Тайна машины Штирлица

— То все встанет на свои места. Вы тоже можете поискать. Я думаю, скорее всего или вот за этой тумбочкой для обуви, или за вешалкой, ближе к двери. Нет, искать уже не надо — я сам нашел! — он выпрямился, держа в руке несколько кошачьих волосков, потом внимательно осмотрел стену возле того места, где эти волоски ему попались. — И это сходится… Поглядим дальше.

Он вышел из квартиры, поднялся на последний, пятый этаж, стал осматривать лестничную клетку. Ребята двигались за ним, держась на расстоянии метра в два, чтобы ему не мешать.

Седой поднялся к двери на чердак, подергал её. Она была заперта. Он осмотрел закуток перед этой дверью, покивал сам себе. Наклонился и что-то поднял. Потом он опять спустился на лестничную клетку, ещё раз осмотрел подоконник. Когда он повернулся к ребятам, им показалось, что лицо у него довольно мрачное.

— Должна быть ещё одна странность, которую мы упустили, — сказал он. Я-то обязан был сразу сообразить и посмотреть… У вас в доме есть цветы?

— Есть, — ответила Даша. — Герань в горшках, и ещё кое-что… И в моей комнате стоит букетик, я сама в офицерском парке набрала.

— Пойдем, посмотрим. Если с цветами что-то не так — то картинка ясная.

Друзья вернулись в квартиру — недоумевая, куда клонит Седой и что такого особенного он заметил. Но одно они знали твердо: Седой не ошибается, и ничего у него не бывает просто так!

ГЛАВА ШЕСТАЯ ВЗЛОМЩИКИ

— Вот, — Даша провела друзей в свою комнату и показала на букетик, стоявший на её письменном столе. Стол был чистеньким, прибранным, почти пустым, учебники и тетрадки — аккуратной стопочкой на уголке. У ребят никогда таких столов не бывало! У Леньки, например, стол не только был захламлен до упаду, но и в нескольких местах паяльником прожжен.

— Ноготки и садовые фиалки, да? — Седой покачал головой.

— Что тебе не нравится? — спросил Юрка.

— Только то, что они — не из тех цветов, которых обязательно надо ставить нечетное количество, поэтому нет смысла их пересчитывать. Ладно, посмотрим дальше.

В кабинете Дашиного отца обнаружились два горшка с геранью, о которых Даша упоминала, а также комнатная роза — из тех, что с «уменьшенными» листьями и цветками и часто обвиты вокруг подпорок, воткнутых в горшок.

— А вот это уже интересно, — сказал Седой. — Смотрите, один цветок срезан.

— И правда! — воскликнула Даша. — Я-то не обратила внимания.

— Немудрено, — спокойно заметил Седой. — Теперь пошли искать этот цветок на кухне.

— Но мы бы его увидели… — заикнулся Юрка.

— Значит, не увидели, — спокойно возразил Седой. — Он должен там быть.

Они вернулись на кухню и принялись тщательно все обшаривать. Цветок и правда нашелся — в узком, почти как щель, промежутке между газовой плитой и разделочным столом. Был он помятым и уже чуть подвядшим.

Нашел цветок Димка — и торжественно предъявил. Седой кивнул так, как будто давно ждал именно этого.

— Все правильно. А теперь… — он повернулся к Даше. — Теперь у меня к тебе такая просьба… Когда твой отец был в Аргентине?

— С пятьдесят пятого по пятьдесят восьмой год. Там неполных три года получилось.

— И больше туда не ездил?

— Ездил, ненадолго. В каком же году это было? Я ещё маленькой была, поэтому точно не вспомню. В шестьдесят шестом или в шестьдесят седьмом. Хотя, подождите… В каком году был чемпионат мира по футболу?

— В шестьдесят шестом, — сообщил Седой, усмехнувшись: мол, как можно не знать таких вещей? Тем более, что судьбу чемпионских медалей в финальном матче решал наш арбитр… — А что?

— Отец упоминал, что ему пришлось лететь через Бразилию, и там возникли сложности, потому что в Бразилии как раз происходил военный переворот. Он ещё как-то высказался на ту тему, что, мол, возможно, из-за этого военного переворота бразильцы и выступили на чемпионате мира в Англии не очень удачно — потому что у них у всех нервы были вздернуты.

— Значит, шестьдесят шестой, — сказал Седой. — Ладно, обмозгуем. А просьба у меня такая. Поищи, пожалуйста, по квартире все, что может иметь отношение к Аргентине. Любые бумаги, любые предметы… Мне самому это как-то неловко — сама понимаешь, в чужих вещах копаться… А тебе, я думаю, можно. И откладывай все интересное.

— А ты?

— А мне надо ещё немного подумать.

— Но хоть расскажи, что ты обнаружил! — попросил Юрка.

— Чуть попозже… Да, и еще. Ты говоришь, у твоего отца — четыре близких друга, которым ты звонила. Так?

— Так… А что?

— Они сослуживцы отца или как-то иначе задружились, по жизни?

— Дядя Сережа — точно сослуживец. Отец упоминал об этом несколько раз. А дядя Володя, дядя Коля и дядя Алеша… Дядя Володя — точно нет, они познакомились в охотничьем обществе. Дядя Коля — он врач, который мою маму лечил. Очень хороший человек, они с папой как подружились во время болезни мамы, так и остались друзьями. Дядя Алеша сейчас на пенсии… Я, признаться, толком не знаю, где он работал и чем занимался. Так, вспоминается смутно, что то ли в госплане, то ли на железной дороге. Но с папой он давным-давно знаком, это точно.

— М-да, — пробормотал Седой. — «Информация к размышлению»… Ладно, я и это обдумаю. Ты ищи пока.