Тайна медальона

Госпожа Норико подала сладости и приготовила легкий чай в отдельных чашках для каждого из нас, я невольно сделала глубоких вдох. Кэтсу не обманул. Я действительно начала понимать японский. Я почти убедила себя ничему не удивляться, но каждый день в Японии приносил новые открытия, которые порой выбивали почву из-под ног.

Поддерживая легенду, что я ничего не понимаю, продолжала молчать, в то время как все остальные обсуждали чай, какие-то изречения и даже саму посуду. Незаметно разговор перешел на интересующую меня тему. Хан спокойно рассказал о юрэе и нуэ, заметил, что медальон у него не получилось снять. Сэтору долго молчал, разглядывая меня.

— Снять могу, но делать этого не буду, — наконец сказал он.

— Почему? — глухо уточнил Хан.

— Женщина захочет — сквозь скалу пройдет.

— Это опасно. Посмотри на нее… Уже два нападения, и, уверен, они не последние.

— Красавица — это меч, подрубающий жизнь. Вспомни о долге.

— Но…

— Я все сказал. — Сэтору поднялся и поклонился. — Прошу извинить меня.

На этом японец покинул чайный домик, оставив меня хлопать глазами. Хан загрузился и мрачно рассматривал чашку перед собой. Госпожа Норико поднялась, подошла к нему и положила руку на плечо:

— Сэтору-сан выразился не совсем верно. Воля и сквозь скалу пройдет.

— Знаю, — тихо ответил он.

— У твоей женщины есть воля. Отчего ты сомневаешься?

Хан промолчал, бросив взгляд на меня. Госпожа Норико поджала губы и внимательно на меня посмотрела.

— Сладкое ищешь, а пирожок на полке лежит.

Я кожей чувствовала, что японка осуждает меня, но… молчала. Как молчал и Тошиюки. Но только когда и госпожа Норико покинула чайный домик вслед за Сэтору, Хан поднялся и протянул мне руку.

— Пошли.

— Куда? — тут же вскинулась я и, вспомнив «легенду», решила засыпать его вопросами. — О чем вы говорили? Он снимет медальон?

— Нет. — Мужчина как-то растерянно взглянул на Тошика и быстро бросил ему: — Мне надо побыть одному. Посмотришь за ней?

— Конечно.

Хан ушел. Я спросила у Тоши, о чем велся разговор, он быстро пересказал его, опустив последние фразы. Сообщил только, что Сэтору не может снять медальон, но Хан обязательно что-нибудь придумает. Я слушала его и думала, как мне повезло, что отныне я могу понимать язык и не попаду впросак, поверив обманчивым уверениям. Слова Кэтсу приобрели особую важность. Дух прав, это действительно мой козырь, о котором стоит помалкивать. Поэтому я сделала вид, что поверила мужчине, позволила себя проводить до комнаты и убедила, что со мной все в порядке. Тошик выдохнул с облегчением, пообещал завтра устроить экскурсию на озеро Кавагути и оставил меня в одиночестве.

* * *

В Японии темнело рано. Это я поняла еще в Токио. Из чайного домика мы вышли, когда вечер уже вступил в свои права. Пока я располагалась в номере, снаружи стало совсем темно. Я открыла окна, впустив ночную прохладу, погасила свет и опустилась на татами из рисовой бумаги. Мне нравилось, что мой номер находился на первом этаже и выходил окнами в сад. При желании можно было спуститься и погулять по нему, но смущало отсутствие света. Казалось, весь рёкан погрузился в сон, вот только у меня в голове бродило такое множество мыслей, что о подобном приходилось только мечтать. Разговор в чайном домике не шел из головы. Помимо того, что я прикоснулась к таинству, меня смущала реакция Хана. Он говорил так, словно беспокоился обо мне. Это было неожиданно, но приятно… Конечно, утаивание фактов не понравилось, хотя я осознавала: скажи они мне правду, я беспокоилась бы и нервничала. Более легкая версия имела право на существование, и это было правильное решение в сложившейся ситуации. Вот только я все равно знала обо всем.

— Не грузись. — Кэтсу объявился в голове, как всегда, неожиданно и несвоевременно. — Ты все сделала правильно. Будешь вести себя в том же духе, начну гордиться.

— Издеваешься?

— Вовсе нет.

— Подробности будут? — обреченно спросила я, не особо надеясь на удачу, и, видимо, не ошиблась, раз дух хмыкнул. — Что ты задумал? Как ты вообще оказался в семье Ами?

— Это долгая история, а времени у нас нет.

— Я не собираюсь спать, — намекнула я.

— Не, лапуля. Твое мнение меня сейчас не интересует. Кстати, я собираюсь сделать именно это. Так что адью, поболтаем утром.

— Мелкий гаденыш, — прошептала я.

— Сделаю вид, что не слышал, — донеслось уже словно издалека.

— Ты вроде спать собрался, вот и вырубайся, — разозлилась я.

Кэтсу промолчал, из чего я сделала вывод, что он то ли заснул, то ли решил проявить тактичность, хотя на последнее рассчитывать было глупо.

Сон все так же не шел, я довольно долго сидела на матрасе-футоне,[40] зато стало грустно и холодно. Но высокие, на всю высоту стены, окна-двери закрывать не хотелось. Вспомнив про свое желание искупаться в онсэне, я еще некоторое время раздумывала, идти или нет, и решила не отказываться от планов. Тем более там тепло.

Сказано — сделано. Я покинула номер, захватив полотенце, и сначала осторожно пробралась в душевую, помня о том, что перед купанием стоит принять душ.