Я все еще дулся, поэтому пробурчал что-то невнятное, пошел в свою комнату и закрыл дверь. Жан-Пьер мне так и не ответил. Ну и пожалуйста. Я взял Вильгельма, который грустно сидел в углу кровати, и почесал его за ухом. В коридоре мяукнула кошка. Когда я открыл дверь, она прыгнула в кровать, легла мне на ноги и заурчала. Потом пришел Макс и спросил, как у меня дела и не хочу ли я яблоко. Я отвернулся к стене.
– Нет.
– У меня тоже ужасный день.
– Почему?
– Полтора часа пытался объяснить одной девочке, как решается уравнение химической реакции.
– И что?
– Полное фиаско.
Он помолчал.
– Может, все-таки по яблоку?
Я, так и быть, согласился съесть яблоко, а потом мама принесла кусочек шоколадки и залезла ко мне под одеяло.
И вдруг я почувствовал, как ее живот меня пнул.
– Ты видела?! – закричал я, хотя мама никак не могла это видеть.
– Да, Морковкин, я знаю. Это он тебе желает спокойной ночи.
– Он не может желать спокойной ночи. Ты шутишь.
– Отчасти да, отчасти нет.
Глава 8
Я лежал под открытым небом, прислонившись головой к дереву. Рядом стояла повозка с лошадью – под ней спал какой-то человек, прижав к себе ружье. Я приподнялся и увидел, что у дерева черно-белый ствол – значит, это береза. Неподалеку люди в странных шубах пытались развести огонь. А рядом бродили лошади и лизали снег. Повсюду снег, целые поля снега. Я попытался пошевелить пальцами, но не смог. Потом люди в шубах наконец развели огонь. Один из них подошел ко мне и дал горячей воды и кусочек сахара. Когда же, когда же закончится эта собачья жизнь? Как бы я хотел поспать в постели, под одеялом! Ненавижу, ненавижу бивуак!