Тайна мецената

— Что ж, спасибо за подробный рассказ и информацию, — поблагодарила я Садальского, допивая уже остывший кофе. — Обязательно сделаю фотографии ваших работ. Думаю, для статьи у меня достаточно материала!

— Только в основном речь в вашем интервью касалась Вольдемара Огородникова, — заметил Роман Андреевич. И правда, я думала, он не обратит внимания на то, что я свела беседу к разговору об Огородникове, поэтому пришлось выкручиваться.

— Ну, потому что я в своей статье собираюсь осветить не только современную живопись, но и отношения между художниками, — нашлась я. — Это читателям будет интереснее всего.

— Скандальная хроника, что ли? — немного презрительно хмыкнул Садальский. — Что-то не хочется во всем этом участвовать…

— Не волнуйтесь, — принялась я успокаивать художника. — Ничего такого жуткого и скандального я писать не буду. Вот, например, вы же рассказывали о том, как уважаете прежнего председателя Союза художников? Об этом я обязательно напишу, это необходимо! А про Огородникова — так, два слова. Я же его картин особо не видела, намеревалась сфотографировать нашумевшую «Богиню огня», а ее украли, вот незадача… Но я напишу о ваших этюдах, не сомневайтесь! Про Огородникова, наверно, вообще только упомяну, а рассказывать не буду. А то читатели решат, что живопись у нас в Тарасове и вовсе вымирает.

— Ну, если таких Огородниковых много разведется, то придется признать вашу правоту, — вздохнул Садальский. — Сам я не претендую на звание художника или мастера — по мне, так надо еще много чему учиться и совершенствоваться. Но мне совершенно не нравится, когда человек, который и кисть-то держать правильно не умеет, кричит на каждом шагу, что он гений. Те, у кого на первом месте собственное «я», обычно ничего собой не представляют, попросту хотят славы и известности. Если бы люди побольше трудились и работали над собой, то у нас в городе живопись бы процветала. Знаете ведь, как раньше было? Человек учился не пять лет, а сейчас и того меньше, а пятнадцать, двадцать! Мог годами рисовать одну гипсовую ногу — до тех пор, пока не освоит это идеально. И только потом он получал следующее задание. Поэтому и художники были замечательные — они ведь столько трудились! А сейчас… Мало того, количество учебных лет посокращали — сейчас ведь появился бакалавриат, учеба — три года и десять месяцев. Ну чему за столь короткий срок можно научиться? Даже куб гипсовый не освоишь, а программа — ого-го какая! Все по верхам, учеба ради корочки. Плюс ко всему всевозможные художественные студии выросли, как грибы после дождя. Человек платит деньги и думает, что педагог за полтора-два часа из него Леонардо да Винчи сделает. Ну куда это годится-то?

— В самом деле? — изумилась я. — По-моему, вы несколько преувеличиваете…

— Ага, как же! — в сердцах махнул рукой Садальский. — Я не говорил бы, если б опыта не имел. Как-то меня попросили вести занятия в одной такой художественной студии, «Живопись для всех» называется. Знаете, на что замахнулись? На академический рисунок! Вроде как курс из двенадцати занятий по два с половиной часа. В воскресенье уроки проходили, для абитуриентов и взрослых. Я сперва думал, что люди придут знающие, которым просто надо что-то дополнительно объяснить и попрактиковаться, потому и согласился. Ну что вы думаете? Прихожу в эту студию, там менеджер — администратор, или как там ее, девчонка сопливая. Ну, лет двадцать пять максимум, на вид и того меньше. Дает мне, значит, программу. Первый урок — куб в пространственной перспективе, второй — шар, третий — натюрморт из гипсовых тел, далее — череп, мышцы, античная голова… Ладно, думаю, посмотрим. И представьте себе, приходят на урок три девочки лет по пятнадцать и одна взрослая женщина. Оказывается, женщина и вовсе с рисунком незнакома, но хочет научиться рисовать портреты, а девчонки мечтают стать мультипликаторами, рисовать японские комиксы и создавать аниме. Я, признаться, слегка опешил. Ладно, думаю, стал объяснять куб. Девчонки сидят с открытыми глазами, в ушах — плееры орут. Тетка эта стала вопросы задавать совершенно не к месту. В общем, я им сразу сказал: «Дорогие мои, я вам буду давать домашние задания. Хотите научиться чему-то — работайте дома, и желательно — каждый день. Непонятно про куб — да сделайте себе муляж из бумаги, вот к следующему уроку вам надо нарисовать этот куб в трех разворотах плюс выполнить задания на штриховку». Девчонки ничего не сказали, а тетка возмущаться начала — и вроде у нее времени дома нет, и за что она деньги платит, раз я домашние задания даю. Ну не понимает человек, что я из нее художника не сделаю, свою голову ей не вкручу. А чтобы научиться чему-то, надо собственные усилия прикладывать, ручками шевелить. Нет, она ушла с видом оскорбленного достоинства и больше не приходила. И вот скажите мне, что это вообще за беспредел творится в Тарасове? С каких это пор живопись стала «для всех»? Какая-то коммерция, ей-богу!