– Видимо, – ответил Джонатан. – Во-первых, это не может быть простым совпадением: дважды после вашего телефонного разговора он шел в указанное Олей кафе. Во-вторых, у него в машине лежит что-то вроде маленького плейера с наушниками, из которого торчит антенна… Думаю, что эта штука может быть телефонным перехватчиком. Учитывая, что у тебя радиотелефон, это задача совсем несложная.
Шерил передернулась.
– А откуда ты все это знаешь, Джонатан? – спросила я настороженно. – Как выглядит перехватчик, как он действует и прочее?
Джонатан было раскрыл рот, чтобы мне ответить, как в кустах что-то шелохнулось, и я напряглась, прижавшись к занавеске. Шерил заметила мое движение и прошептала, словно ее могли услышать:
– Он там?
Я тоже ей ответила шепотом:
– Не знаю. Что-то шевельнулось, а что – не знаю… – И вдруг я подумала – я где-то про такое читала: а что, если у него есть аппаратура, которая ловит даже речь через стенки? Тогда он слышит все, что мы говорим сейчас!
Свистящим от напряжения шепотом я поделилась своими опасениями. Джонатан помычал и выговорил наконец:
– Сомневаюсь. Для такого прослушивания нужна техника посолидней. Специально оборудованная машина и электронный стетоскоп на окнах или хотя бы на стенах…
Он и это знает, отметила я, – на этот раз про себя. Какая образованность в вопросах подслушивания!..
Мы замолчали. Я вглядывалась в полутемный двор. Проезжая часть была хорошо освещена, но остальная часть двора была погружена во мрак, и лишь редкие машины разъезжающихся гостей или возвращающихся жильцов проскальзывали по нему фарами. Тот парень, если и торчал где-то под нашими окнами, ничем своего присутствия не выдавал.
– Интересно, давно они прослушивают мой телефон? – сказала задумчиво Шерил. – Могли они засечь наши с тобой разговоры?
– Могли, – сказала я, – только что с того? Я им не нужна. Или не буду нужна, как только они поймут, что твоя деятельность не имеет ко мне ни малейшего отношения. А вот ты… За тебя я волнуюсь, и даже очень.
– Заметьте, девочки, что телефон Шерил прослушивается не через сеть, а через специальный прибор, который работает в определенном радиусе. Из чего следует, что они могли слышать только те разговоры, которые…
– …ты вела, когда машина стояла здесь!
– Но мы не знаем, когда она стояла, кроме этих двух вечеров, – добавила Шерил.
– Ты вела за последние дни какие-нибудь важные разговоры, которые касаются твоей экологической деятельности? – заговорил было Джонатан, как вдруг телефон, предмет наших обсуждений за последние сорок минут, взорвался оглушительным звоном.
Мы окаменели.
– Кто это? – снова шепотом спросила Шерил. В голосе ее слышался ужас.
– Это ты у нас спрашиваешь? Тебе кто-то может звонить в такое время… – Джонатан покрутил запястьем, ловя слабый луч света, падавший в окно, – в одиннадцать вечера?[7]
– Не думаю, – снова прошептала Шерил. – Снять трубку?
– Раз мы сделали вид, что тебя нет дома, давай уж делать его до конца, – предложила я.
Мы молча созерцали орущий аппарат. Наконец он угомонился. Я снова встала и подошла к окну.
– Вообще-то это логично, – сказал Джонатан. – Он не дождался никого в кафе, вернулся во двор и увидел погасшие окна. У него два возможных вывода: ты спишь, и тебя нет. Вот он и решил проверить. Должно быть, ему досадно, что он тебя упустил, и теперь он гадает, как это могло получиться…
– И у него есть номер твоего телефона! – добавила я.
– Он есть, по-моему, у всех возможных спецслужб, хотя я в Красном списке.[8]
– Это он! – шепотом заорала я, втираясь в занавеску. – Он смотрит на твои окна.
Шерил с Джонатаном тихо подкрались к окну и встали с обеих сторон, аккуратно вытягивая шеи, чтобы увидеть спортивную фигуру, крепко стоящую на тротуаре под нами.
– Не узнаешь? – прошептал Джонатан.
– Нет, темно, – прошептала в ответ Шерил. – Я лучше пойду сяду. У меня коленки ватные.
– Скажи-ка мне, Шерил… – медленно и в голос заговорил Джонатан. – У тебя какие замки на дверях?
– Как «какие»? Я в них не разбираюсь, не понимаю, что ты хочешь о них узнать?
– Засов есть?
– Есть, даже два. А почему ты спрашиваешь?
– Это хорошо, – ответил Джонатан, отходя от окна. – Потому что он вошел в твой подъезд.
«Что делать? Что делать?» – заметалось по комнате полное ужаса восклицание. Однако даже самый неподдельный страх не помешал мне осознать, что мы с Шерил повели себя совершенно одинаково: обе схватились за лица и завопили себе в ладони этот вопрос, причем вопрос совершенно риторический, поскольку ответа на него не имелось. У нас с ней, по крайней мере. Но, кажется, у Джонатана голова работала лучше, потому что он на нас прикрикнул:
– Замолчите вы наконец, курицы! Слушайте внимательно! Сейчас я тихо выйду из квартиры и стану звонить в вашу дверь. Вы мне не открывайте и не шумите тут в квартире. Разыгрываем сцену под названием «никого нет дома». Я буду звонить долго и настойчиво…
– А если этот тип переждет, пока ты не уйдешь, и начнет сам сюда звонить?
– В крайнем случае я сделаю вид, что ухожу, потом вернусь. Ему вы, естественно, тоже не открывайте и зубами громко не стучите от страха. Все! Я пошел.