Тайна Моники Джонс

Так и не найденные убийцы Эмбер и мистера Бейкера, могилы «французов» и Лили, к которым скоро должна присоединиться подставная Анна, мистер Уайт, болеющий все чаще и сильнее… и Моника. Незнание о том, где она, как она… подобно вирусу, разлагает внутренности, подобно наркотику, дурманит разум. В интернете я нашла десяток людей, чьи родные, друзья или любимые исчезали, но даже сейчас, спустя год, два, десять, двадцать лет, они продолжают их искать.

И сходят с ума от надежды.

Джон Новак бесшумно подошел к столику, кивнул кузену и присоединился к нашему безмолвному разговору. Черные круги под глазами выделились особенно отчетливо, когда он посмотрел на меня исподлобья и низким хриплым голосом спросил:

– Ты чего такая расстроенная? Из-за переезда семьи Джонс?

Я растерянно на него посмотрела, внизу живота неприятно потянуло.

– Ты о чем сейчас?

Джон одарил меня не менее озадаченным взглядом.

– Ну как же… у дома мистера и миссис Джонс вкопана табличка «продано», а у тротуара стоит грузовая машина, они вроде как выезжают…

Мгновенно вскочив, я забрала свою книгу, закинула рюкзак на плечо, и, буркнув «пока», побежала в сторону выхода, не заметив сочувственных взглядов парней.

– А вдруг я что-то напутал, Блэк!

Голос Джона был переполнен досадой, но для меня это уже не имело никакого значения.

Я помню теплый ветер, солнечных зайчиков, радостные возгласы школьников Эмброуза и как у меня перехватило дыхание, когда слова Джона подтвердились, и я, стоя на тротуаре, наблюдала за рабочими, которые грузили мебель Джонсов в огромную машину, куда, в принципе, мог поместиться сам дом.

Беспомощно сжимая и разжимая кулаки, я сорвалась с места и под изумленные взгляды вбежала внутрь, застав родителей Моники в гостиной.

– Скажите, что это неправда и вы не покидаете Эмброуз!

Мистер и миссис Джонс, сохраняя благородное спокойствие, только переглянулись между собой.

– Нам уже нечего здесь делать, – ровным голосом сказала мама Моники.

Меня затрясло.

– Как вы смеете такое говорить! Как почувствует себя Моника, когда вернется и поймет, что вы ее не дождались! – на мои глаза навернулись горячие слезы ярости.

– Мы ведь с тобой знаем, что, вернись она назад, пойдет не домой, а к тебе.

После чего мистер и миссис Джонс сели на диван, мягко кивнув мне на соседнее кресло. Пытаясь выровнять дыхание, я рухнула на него.

– Соврите мне, что вы ее любили.

– В этом все наши беды – мы говорили слишком много правды. Отчасти потому Моника и убежала в ту ночь.

– Что она услышала?

Миссис Джонс, скрывая лицо за маской отсутствия эмоций, повернулась к мужу. Тот, не поднимая на нее глаз, медленно, но уверенно кивнул.

– Мы поженились рано, нам едва исполнилось по восемнадцать лет. Кроме любви нас связывали небывалые амбиции в стремлении высоко подняться по карьерной лестнице… и нежелание иметь детей. Бог был на нашей стороне. Спустя время я узнала, что бесплодна. А еще спустя годы… забеременела. В ту ночь Моника услышала, как мы вспоминали наше желание сделать аборт: мой возраст мог помешать выносить ребенка. Да только врачи сказали, что попытайся мы избавиться от плода, вот тогда уж точно жди непоправимой беды. Пришлось рожать. Сиэтл отправил нас сюда, в Эмброуз. Вернее, выслал. Наше начальство все искало, кого обосновать в мрачном городке. И тут мы. Моника стала свидетелем этих воспоминаний и, вспылив, убежала. Дальше ты все знаешь – она не вернулась.

Родители Моники встали, я вслед за ними. Миссис Джонс подошла ко мне, положила руку на плечо, легонько сдавив:

– Мы уезжаем. Моника не вернется. Но уверяю тебя: с ней все в порядке. Ты нам как родная… мы оставим тебе наш новый e-mail. Напиши как-нибудь, как у вас с мамой дела. А теперь ступай домой.

На ватных ногах я последовала ее совету. Не знай я родителей Моники, решила бы, что меня загипнотизировали, ведь как еще оправдать то, что я на самом деле ушла. Сейчас, мысленно возвращаясь в тот момент, я понимаю, что так было бы при любых моих действиях, ведь опять же – это родители Моники.

Дома мирно гудел кондиционер, но все равно было немыслимо душно. И тихо. Не бормотал телевизор, не пело радио. Мама пила кофе, пахло чем-то запеченным, пряным и безумно вкусным.

– Мистер и миссис Джонс переезжают, – сказала я вместо приветствия, застыв посреди кухни.

– Я знаю. Они заходили… попрощаться, – и вновь вымученная улыбка, а после грустное: – Я тоже… об этом думала. О переезде.

Я отвернулась к окну. Мама уже намекала об этом, но я ее игнорировала. А вдруг вернется Моника? Что же она, никого не застанет?

Мама все поняла без слов.

– Иди, закинь наверх рюкзак, переоденься и спускайся к обеду. Отпразднуем еще один оконченный с отличием учебный год!

Я уже поднималась по лестнице, как вдруг голос в моей голове закричал: «Что ты творишь?!». И я не могла найти ему ответ, а себе оправдание. Я потеряла всех. В безопасности только Кэтрин и Анна, но они не здесь. Как и Моника… А мама… мама рядом, она единственная, кто у меня остался. Она живет ради меня, и я так безумно ее люблю. Зачем же обрекаю ее на страдания?

Галопом спустившись вниз, я на одном дыхании выпалила: