Тайна музея восковых фигур

Ну об этом можно бы и не говорить! Что же, Рамон глуп, что ли? Разве не понимает и сам, что куклу надо беречь? Подумаешь, какая задача!

Когда кукла была почти готова, ее и Рамона нарядили в совершенно одинаковую одежду. Это были живописные национальные костюмы мексиканских наездников «чаррос»: черные, плотно прилегающие к ногам брюки затягивались посеребренным шнурком в сборку, от бедра до самых щиколоток; короткие замшевые куртки и поля огромных мексиканских сомбреро украшала замысловатая вышивка; большие бутафорские шпоры отличались от настоящих лишь тем, что не звенели.

Старый итальянец придирчиво относился к костюмам. Целый день он заставлял Рамона надевать то один, то другой предмет одежды и совсем замучил портного. Потом он принялся колдовать над проволочным каркасом куклы, стараясь придать ей осанку ее живого двойника. Каждая складка на ее одежде должна была лежать точно так же, как на костюме Рамона. Целый день ушел на подбор кукле усов, тонких и резко очерченных, словно вырезанных из черного блестящего бархата. Стеклянные глаза, темные и большие, а также густые черные брови и длинные ресницы были вставлены давно — в первые дни работы. Наконец настал день, когда старик остался доволен куклой. Тогда он принялся за Рамона: усадил его перед зеркалом и стал учить пользоваться румянами и чуть-чуть подкрашивать губы.

— Никогда не забывай, парень, что ты актер, а не просто швейцар. Ведь это ты должен изображать куклу, а не она тебя. А теперь иди и познакомься поближе со своим двойником. Теперь уже можно.

Рамон несмело подошел к кукле. Откровенно говоря, работа старого мастера его разочаровала. «И это я? — с удивлением думал Рамон. — Эти сонные глаза и какое-то чужое лицо?..»

Он достал из кармана маленькое зеркальце и долго в него смотрел. Ну конечно же, он совсем не такой!

— Ну как? — спросил старик лукаво. — Похож?

— Мм… да, сеньор, похож. Вам, конечно, виднее…

— Не ври, не ври! Похож… Разве ты не думаешь сейчас, что кукла на тебя вовсе не похожа?

— Да, сеньор. Немножко не похожа.

— «Немножко, немножко»! — Против ожидания старик не только не обиделся — в его глазах горели веселые огоньки. — Откуда ты можешь знать, как ты выглядишь со стороны? Смотрел на себя в зеркало? Знаешь ли ты, что когда человек смотрит на себя в зеркало, он всегда имеет одно и го же выражение лица? Ведь он каждый раз смотрит на свое изображение вни-ма-тель-но! То есть его лицо всегда имеет одно и то же выражение: выражение внимания. Эх, парень, человек никогда не видит себя со стороны! Никогда! А если случается, что перед ним неожиданно оказывается зеркало, то он не сразу себя узнает… Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, сеньор.

Но Рамон не понимал и был очень расстроен. Он боялся, что хозяину кукла тоже не понравится. Что же тогда будет?

Но, когда мистер Губинер, его помощник, кассир и какие-то еще незнакомые люди пришли смотреть на новую куклу, все, как один, принялись поздравлять старого мастера, жали ему руку и говорили, что кукла — точная копия Рамона. Чудеса!

«Ну что ж, — подумал Рамон, — лишь бы хозяину понравилась!»

По утрам, до открытия музея, в обязанности Рамона входила уборка смотровых залов. Он подметал пол и вытирал пыль с кукол. И, хотя почти все восковые фигуры музея представляли жуткие сцены убийств, пыток и казней, Рамону нисколько не было страшно. Ведь здесь, наверху, каждая кукла играла свою роль, кого-то изображала и, в сущности, «работала» так же, как восковой двойник Рамона и даже как сам Рамон.

С первых же дней у Рамона появились среди кукол свои любимцы. Особенно ему нравилась кукла, изображающая сожжение Джордано Бруно на костре. Каждое утро Рамон включал вентилятор, зажигал несколько красных ламп, скрытых в гуще обугленных веток, и тогда костер «загорался». Струи воздуха трепали длинные языки «пламени», сделанного из кусков желтобагрового шелка. И на глазах Рамона происходило чудо — бледное, невыразительное лицо восковой куклы оживало. Освещенное снизу красным мерцающим светом, оно становилось красивым и одухотворенным. Глаза Джордано Бруно блестели, и казалось, что в них бьется сама жизнь.

К своему восковому двойнику Рамон привык не сразу. Кукла стояла по одну сторону двери у входа в музей, Рамон — по другую. Застыв неподвижно, он часами изучал лицо куклы, все еще удивляясь, что люди считают их похожими друг на друга. Если это так, почему же тогда они никогда не ошибаются, протягивая свой билет? Даже тогда, когда он напрягает всю свою волю, чтобы застыть и не шевельнуть ни одним мускулом…

Кукла стояла по одну сторону двери у входа в музей, Рамон — по другую.

Однажды Рамон о чем-то задумался и не заметил, как по лестнице поднималась женщина. Он обратил на нее внимание лишь тогда, когда она раздраженно заговорила, протягивая свой билет… кукле! Рамон вздрогнул от неожиданности, но тут же радостно улыбнулся.

— Мы похожи, да? Правда, миссис? Скажите, мы очень похожи?