Тайна музыкальной шкатулки

– Пинг! Ты точно не похож на чайку! – улыбаясь, сказал кот.

– Чайки со мной не разговаривают, потому что я не умею летать. А мне очень хочется научиться. Пока не научусь, они не примут меня.

– Так может, ты и не должен летать? – спросил кот. – Может, ты умеешь что-то другое?

– Я ничего не умею, – развел крылышки Пинг. И был он таким грустным, что Эдвина заплакала еще горше, вспомнив о своей горемычной судьбе.

Пинг подошел к ней и попробовал слезы на вкус:

– Соленые, – заметил он, – как море.

– Послушай-ка, – спросил Кысь, – ты говоришь, что здесь родился, ты любишь море, значит, море – твой дом?

– Да! – обрадовался Пинг, – я люблю плавать!

Он смешно побежал, переваливаясь на коротких лапах, и вдруг нырнул в морскую пучину. Эдвина ахнула, на мгновение, перестав плакать. Путники бросились к прибою, опасаясь, как бы Пинг не утонул. Но он внезапно вынырнул вдалеке и махнул им крылышком:

– Вот что я умею! Плавать и нырять!

– Ты не чайка, – вспомнила Эдвина, – ты пингвин! Я видела тебя на картинке в книжке, которую подарил мне папа.

Обрадованный Пинг вернулся на берег и подбежал к новым друзьям.

Теперь трое путешественников по тропинке вышли обратно к скучной обочине.

Эдвина вздохнула полной грудью, когда вновь ступила на дорогу.

Красиво было на сказочном пляже, но девочку там тошнило.

И у моря можно умирать от тоски, если это не твоё место.

Кысь, Пинг и Эдвина-горемыка стали лучшими друзьями.

Они любили и восхищались талантами друг друга. Кысь – настоящий укротитель мышей! Нужно было только понять, где применить его талант. Друзья были уверены: наверняка найдутся люди, которым кот Кысь будет полезен! А Пинг великолепный ныряльщик, он очень надеялся встретить своих сородичей.

Лишь Эдвина не находила в себе ничего полезного.

Чёрная тучка над ее головой плакала и грустила вместе с ней.

Как только друзья приняли свои странности, начали происходить чудеса. В скором времени, нашлось применение скрытых талантов.

Кот Кысь нашел себя в кочующем цирке. Там он стал предводителем целого семейства полевых мышей, и даже некоторые крысы-альбиносы его слушались! Благодаря мягкому нраву и доброте он стал для мышек не опасным хищником, а милым укротителем, которого хотелось слушаться.

Пинг встретил своих сородичей, которые отплывали на большущем корабле к далекому ледяному континенту, и отправился с ними.

Эдвина-горемыка вновь осталась одна. Однажды, гуляя по окрестностям, она заметила вдалеке гигантский серый купол.

От местных она узнала, что на окраине города находилось старое здание заброшенного завода.

У девочки екнуло сердце, и она живо последовала к нему.

И вот Эдвина смотрела на совсем не похожее на зефир здание и не верила своим глазам. Не так она представляла сказочное волшебное царство, где трудились над изготовлением сластей.

Вокруг было пустынно и тихо. Все заросло травой, и местные фермеры приноровились тут пасти овечек и коз. Теперь и не вспоминали, что здесь когда-то кипела работа.

Но Эдвине-горемыке вдруг стало спокойно. Пришел конец ее скитаниям. Только вот бриллиантовые слёзы все лились и лились, а тучка не спешила покидать ее.

Скиталица решила подойти поближе к заброшенному зефиру, но наступила на камушек. Послышался хруст, и он раздавился.

Эдвина наклонилась и подняла с земли конфетку каплевидной формы в потертой голубой фольге.

Ещё пуще расплакалась девочка. Слёзы падали в ее ладони, поливая раздавленную конфетку-бриллиант.

Эдвина решила закопать ее глубоко-глубоко в землю.

Уложив конфету в могилку, Эдвина присыпала ее землёй и, выбившись из сил, улеглась прямо на нее.

Так горько и больно в одиночестве хоронить бриллиантовую слезинку! Так утомилась она от льющихся слёз, что незаметно, убаюканная собственными рыданиями, крепко уснула.

Эдвине снился сон.

Девочка плакала и плакала, забившись в тесный уголок домика, а утешить ее было некому. Но повсюду летал голос отца. Он был рядом, но малышка его не видела. Тёплым ветерком он коснулся ее щеки и легонько убрал непослушную прядь волос за ухо. А Эдвина все плакала, не видя, но ощущая отцовское присутствие. Так хотелось ей обнять папу, да некого было обнимать!

Тут взяла она платок, что лежал на кровати, да бросила перед собой. И заметила девочка, что упавший платок повис в воздухе, по силуэту напоминал папины руки, и малышка прильнула к невидимому родителю и крепко обняла. Она плакала и плакала, пока отец утешал ее. Так и уснула она во сне в папиных объятиях, а как только он растворился, девочка и проснулась.

Вдруг стало очень светло. Эдвина еще не понимала, что произошло, но явно случились перемены.

Перестал лить дождь!

Тучка белела и поднималась все выше и выше, превратившись в пушистое белоснежное облачко!

Ветерком его уносило высоко в небо, где постепенно оно растворялось и, обернувшись едва заметной улыбкой отца, исчезло навсегда, утонув в облаках. А теплый ветерок легонько коснулся уха девочки, и она услышала тихое:

"А вот и Эдвина веселая появилась!".

Тучка и была отцом, который никогда не покидал ее! Он путешествовал рядом с ней и сам привел ее к зефирному заводу!