Тайна "Найтингейла"

Грубо вколоченные в деревянные панели железные крюки, на которых держались ведра, резали глаз своим несоответствием с изящными медными светильниками изогнутой формы, точно выраставшими из деревянных резных четырехлистников. Очевидно, вначале эти светильники предназначались для газового освещения, а потом наспех, бездарно и топорно, их приспособили под электричество. Медные детали давно не чистились, а изящные стеклянные абажуры, изогнутые в форме лепестков, были большей частью разбиты, и многих лепестков не хватало. Из сердцевины каждого обезображенного цветка уродливым бутоном торчал патрон с грязной слабомощной лампочкой, их слабый рассеянный свет оставлял пол в тени и лишь подчеркивал мрачность всего помещения. Кроме маленького окошка в конце коридора, здесь почти не было других источников естественного освещения. Огромный витраж в буро-красных тонах над лестничным пролетом, изображавший сцену изгнания из рая в стиле прерафаэлитов, вряд ли мог заменить окно.

Далглиш заглянул в комнаты, примыкающие к комнате умершей. Одна была нежилая: голая кровать, дверца шкафа приоткрыта, а ящики комода, выложенные чистыми газетами, выдвинуты, словно для того, чтобы продемонстрировать полнейшую необитаемость. Во второй кто-то жил, но, похоже, второпях ушел куда-то: одеяло было небрежно откинуто, а коврик у кровати топорщился складками. На тумбочке лежала кучка учебников; он открыл первый попавшийся под руку и прочел надпись на форзаце: «Кристин Дэйкерс». Значит, в этой комнате жила девушка, обнаружившая труп. Он внимательно осмотрел стену, разделяющую две комнаты. Это была тонкая легкая перегородка из древесноволокнистой плиты, покрашенной масляной краской, она гулко задрожала, когда он стукнул по ней. Интересно, подумал он, слышала ли Дэйкерс что-нибудь ночью. Если только Джозефин Фаллон не умерла мгновенно и беззвучно, то хоть что-то, говорящее о ее страданиях, должно было проникнуть сквозь эту хрупкую перегородку. Ему не терпелось допросить Кристин Дэйкерс. Но пока что она в шоковом состоянии, как ему сказали, лежала в сестринском лазарете. Вероятно, она в самом деле была в шоке, но даже если и нет, то Далглиш все равно ничего не мог сделать. На данный момент врачи надежно защищали Дэйкерс от любых расспросов полицейских.

Он продолжил свои исследования. Напротив комнат учащихся находилась большая квадратная комната с четырьмя душевыми установками, отгороженными пластиковыми занавесками, из которой можно было пройти в другое помещение, где располагались в ряд уборные и небольшие ванные комнатки. В каждой ванной комнатке имелось окошко с матовым стеклом, которое, хоть и неудобно расположенное, было нетрудно открыть. Из этих окошек просматривался задний двор и два небольших, соединенных с основным зданием флигеля, которые были надстроены над кирпичными галереями и не соответствовали архитектурному облику здания. Казалось, архитектор, исчерпав возможности готического Возрождения и барокко, решил внести в свое творение элементы более созерцательного и духовного характера. Площадка между галереями сплошь заросла лавровыми кустами и деревьями, которые так близко подступали к дому, что чуть ли не касались своими ветвями нижних окон. Далглиш видел смутные фигуры людей, шарящих в кустах, слышал неясные голоса. В этих кустах была найдена выброшенная бутылка из-под дезинфицирующего средства, которое убило Хедер Пирс, и вполне вероятно, что второй сосуд с не менее смертоносным содержимым мог быть выкинут под покровом ночи из того же самого окна. На полочке в ванной лежала щетка для ногтей. Далглиш взял ее и, широко размахнувшись, швырнул в кусты. Он не видел и не слышал, как она упала, но из кустов высунулось веселое лицо, ему приветственно помахали рукой, и двое констеблей, занятых поисками, вновь исчезли в зарослях.

Затем он прошел в дальний конец коридора, в студенческую подсобку. Там вместе с сестрой Ролф находился сержант Мастерсон. Они рассматривали набор самых разнообразных предметов, лежащих перед ними на рабочем столе, с таким видом, словно каждый из них играл сам с собой в «Ким».[7] Два выжатых лимона, вазочка с сахарным песком, целая коллекция кружек с холодным чаем, поверхность которого подернулась мутным налетом, а также изящный чайник вустерского фарфора и такие же чашка с блюдцем и молочник. Кроме того, там лежал еще мятый лист тонкой белой оберточной бумаги с надписью «Винный магазин Сканторпа, Хай-стрит, 149, Хедерингфилд» и выписанный от руки чек, разглаженный и придавленный к столу двумя баночками чая.

— Она купила виски вчера утром, сэр, — сказал Мастерсон. — На наше счастье, мистер Сканторп весьма скрупулезно выписывает чеки. Вот чек, а вот — оберточная бумага. Похоже, она первый раз открыла бутылку вчера перед сном.

— Где она хранилась? — спросил Далглиш.

— Фаллон всегда хранила виски у себя в комнате, — ответила сестра Ролф.

Мастерсон рассмеялся.

— Неудивительно, если бутылка стоит почти три фунта.

Сестра Ролф посмотрела на него с презрением.