Тайна "Найтингейла"

Далглишу не надо было напрягать память. Осколки этой частной жизни были жалки и скудны. Тем не менее он вновь просмотрел все оставшиеся вещи, осторожно прощупывая их руками так, будто через ткань или кожу ему мог передаться ключ к разгадке, это не заняло много времени. Ничего не изменилось после его первого осмотра. В казенном шкафу, точно таком же, как в комнате Фаллон, было более чем достаточно места для нескольких шерстяных платьев невыразительной расцветки и фасона, которые раскачивались на плечиках от ищущих прикосновений его рук, издавая еле слышный запах чистящего средства и нафталина. Толстое зимнее пальто бежевого цвета было добротное, но уже старое. Далглиш еще раз проверил карманы. В них не было ничего, кроме носового платка, который лежал там и во время первого осмотра: скомканный кусочек белой хлопчатки с неприятным запахом чужого дыхания.

Он подошел к комоду. И здесь тоже имеющейся емкости было более чем достаточно. В двух верхних ящиках лежало нижнее белье: толстые практичные сорочки и панталоны, без сомнения удобные и теплые для английской зимы, но без малейшего намека на прелестные капризы моды. Ящики были выстланы газетой, хоть простыни уже однажды вынимали, Далглиш все равно сунул под них руку, но ничего не нащупал, кроме шероховатой поверхности голых неполированных досок. В остальных трех ящиках лежали юбки, джемперы и кофты; кожаная сумочка, аккуратно завернутая в тонкую оберточную бумагу, пара выходных туфель в сетчатом мешочке; вышитое саше с дюжиной аккуратно сложенных носовых платков; несколько шарфов и три пары нейлоновых чулок в нераспечатанных упаковках.

Он вновь обратил свое внимание на тумбочку у кровати и небольшую полочку над ней. На тумбочке стояла настольная лампа; небольшой будильник в кожаном футляре, у которого давно уже кончился завод; пачка бумажных носовых платков, один из которых наполовину торчал смятым концом из прорези в картоне, и пустой графин для воды. Еще там лежала Библия в кожаном переплете и ящичек для письменных принадлежностей. Далглиш открыл Библию на первой странице и вновь прочитал надпись, сделанную аккуратным каллиграфическим почерком: «Хедер Пирс — за примерное поведение и прилежание. Воскресная школа собора Св. Марка». Прилежание. Старомодное, пугающее слово, но такое, которое, как ему казалось, наверняка пришлось по вкусу Пирс.

Он открыл ящичек для письменных принадлежностей, хотя почти не надеялся найти там то, что искал. Ничего не изменилось со времени первого осмотра. Так же лежало ее незаконченное письмо к бабушке — скучное описание событий за неделю, столь же безликое, как запись в процедурном журнале, и большой конверт, отправленный ей в день ее смерти и, очевидно, положенный сюда кем-то, кто, вскрыв его, не мог придумать, что с ним делать. В конверте была иллюстрированная брошюра о работе приюта в Суффолке для спасавшихся от войны немецких беженцев, которую явно прислали в надежде на пожертвование.

Он перевел взгляд на небольшую подборку книг на полке. В прошлый раз он их уже видел. И как тогда, так и теперь был поражен стандартным и скудным набором книг в этой личной библиотеке. Школьная награда за рукоделие. Лэмовские «Рассказы из Шекспира» для детей. Далглиш всегда сомневался, что хоть один ребенок прочитал эту книгу, и не было заметно, чтобы ее читала Пирс. Два путеводителя: «По пути Св. Павла» и «По пути Христа». Обе книги были аккуратно надписаны Пирс. Популярное, но устаревшее издание учебника по медицинскому уходу. Дата на форзаце была поставлена почти четыре года назад. Интересно, неужели она купила этот учебник заранее, готовясь к учебе в медучилище, а потом вдруг обнаружила, что все советы о том, как ставить пиявки и делать клизму, уже устарели. Томик «Золотой антологии» Палгрейва, тоже школьная награда, только на этот раз, как ни странно, за поведение. По этой книжке тоже не было видно, чтоб ее читали. И наконец, три книжки в мягких обложках — романы популярной писательницы; на обложке каждого рекламная надпись: «Книга, по которой поставлен фильм», плюс еще одна книга — чрезвычайно сентиментальная повесть о странствиях по Европе заблудившихся собаки и кошки, которая, как помнил Далглиш, была бестселлером лет пять тому назад. Эта книжка была надписана: «Дорогой Хедер с любовью от тетушки Эди, Рождество, 1964 г.». Такой подбор книг почти ничего не говорил о характере покойной, кроме того, что круг ее чтения был так же ограничен, как и ее жизнь. А то, что искал, он нигде не нашел.