Тайна "Найтингейла"

— Мисс Гиринг обычно не звонит мне домой. Она знает; я предпочитаю, чтобы мои проблемы на работе совершенно не касались моей семейной жизни. Но когда она после завтрака позвонила в лабораторию и ей сказали, что меня нет, она, естественно, забеспокоилась о моем здоровье. У меня язва двенадцатиперстной кишки.

— Но ваша жена, без сомнения, успокоила ее.

Он ответил невозмутимо, но при этом внимательно посмотрел на сестру Ролф, которая отодвинулась немного в сторону.

— По пятницам моя жена отвозит детей на весь день к своей матери.

О чем Мейвис Гиринг было, разумеется, известно.

Значит, в конце концов, у них была возможность посоветоваться и решить, что они будут говорить. Но если они придумывали алиби, то зачем было выбирать полночь? Потому что они знали по той или иной причине, что Фаллон умерла в это время? Или потому, что, зная ее привычки, они решили, что полночь — самое подходящее время? Только убийца мог знать точное время смерти Фаллон, а возможно, даже и он не знал. Это могло произойти до двенадцати ночи. А могло и в два тридцать. Даже Майлз Хониман, с его тридцатилетним опытом работы, не мог точно установить время смерти, основываясь только на клинических признаках. Единственное, что можно сказать с уверенностью, это что Фаллон мертва и что она умерла почти сразу после того, как выпила свое виски. Но когда именно это произошло? У нее была привычка готовить себе напиток на ночь сразу, как только она поднималась наверх в свою комнату. Но никто не показал, что видел ее после того, как она покинула студенческую гостиную. Вполне возможно, Фаллон была еще жива, когда сестра Брамфетт и двойняшки Берт видели свет из замочной скважины ее комнаты в начале третьего ночи. А если она была жива, то что она делала между двенадцатью и двумя часами? До сих пор Далглиш принимал в расчет только тех, кто имел доступ в здание училища. А что, если, скажем, в ту ночь Фаллон уходила на свидание? Или, допустим, отложила приготовление своего напитка, потому что ожидала гостя. Как обнаружилось утром, все двери Дома Найтингейла были заперты изнутри на задвижки, но Фаллон могла выпустить своего гостя в любое время ночи и потом запереть за ним дверь.

А Мейвис Гиринг была все еще озабочена синяками и ушибами своего возлюбленного.

— Что с тобой случилось, Лен? Ты должен сказать мне. Ты упал с велосипеда?

Сестра Ролф злорадно рассмеялась. Ленард Моррис смерил ее устрашающе презрительным взглядом и повернулся к сестре Гиринг.

— Если хочешь знать, Мейвис, — да, я упал. Это случилось после того, как мы расстались прошлой ночью. Дорогу перегородил большой вяз, и я наехал прямо на него.

— Как же вы могли не заметить его при зажженной фаре? — спросила сестра Ролф, нарушив свое молчание.

— На моем велосипеде, сестра, фара крепится таким образом, чтобы освещать дорогу, что вполне разумно. Я видел ствол дерева. А вот чего не заметил вовремя, так это — одну из высоко торчащих ветвей. Мне просто повезло, что я не лишился глаза.

Как и следовало ожидать, сестра Гиринг страдальчески вскрикнула.

— Когда это произошло? — спросил Далглиш.

— Я же сказал вам. Прошлой ночью, когда я вышел из Дома Найтингейла. Ах, понятно! Вы спрашиваете, когда именно? Как ни странно, но я могу ответить на этот вопрос. Я упал с велосипеда от столкновения и испугался, что разбил часы. К счастью, часы остались целы. А стрелки показывали точно двенадцать семнадцать.

— А не было там какого-нибудь предупреждающего знака — например, белого шарфа, привязанного к ветке?

— Разумеется, нет, инспектор. Если бы был, я бы вряд ли наехал прямо на дерево.

— Если он был привязан высоко на ветке, вы могли бы и не заметить.

— Там нечего было замечать. После того, как я поднял велосипед и немного пришел в себя, я очень внимательно осмотрел дерево. Я ведь сначала думал, что смогу хоть чуть-чуть сдвинуть его и освободить немного проезжую часть. Но это оказалось невозможным. Для такой работы нужен трактор и такелажные приспособления. Но в двенадцать семнадцать никакого шарфа на дереве не было.

— Мистер Моррис, — сказал Далглиш, — я думаю, нам с вами пора поговорить наедине.

Но у дверей его импровизированного кабинета его ждала сестра Брамфетт. Не успел Далглиш открыть рот, как она заговорила обвиняющим тоном:

— Меня вызвали поговорить с вами в эту комнату. Я тут же пришла, нарушив работу своего отделения. Прихожу, а мне говорят, что вас здесь нет и не соблаговолю-ка я спуститься в оранжерею. Но я не собираюсь гоняться за вами по всему Найтингейлу. Если вы хотите говорить со мной, я могу уделить вам полчаса сейчас.