Тайна Наполеона

— Я родом из верхнерейнских областей! Из Руффаха!

— Черт возьми! Вот совпадение. А я — из Сент-Амарена.

— Так вы моя землячка!

— А вы мой земляк. Вот как привелось встретиться, а?

— А как зовут вас?

— Екатерина Юпшэ. Я прачка с улицы Рояль-Сен-Рок.

— А меня зовут Лефевром; я сержант гвардии в отставке, ныне в милиции.

— Ну ладно, земляк! Потом, если вы пожелаете, мы познакомимся поближе, а сейчас нас ждет фрикасе! — И, взяв его без всяких церемоний за руку, Екатерина увлекла его в водоворот танцующих.

Танцуя, они пронеслись мимо молодого человека с бледным, почти болезненным лицом, с длинными волосами, ниспадавшими на собачьи уши, с хитрой и осторожной миной; его широкая поддевка казалась скорей рясой.

При виде танцующей парочки он пробормотал:

— Ба! Вот и Екатерина! Она танцует с гвардейцем!

— Вы знаете эту Екатерину? — спросил Бернадотт, услыхавший его слова.

— О, имею честь знать ее доподлинно! — ответил молодой человек духовного склада. — Это моя прачка. Славная девушка, работящая, опрятная и добродетельная. Говорит все, что думает, а язык у нее болтается, что у колокола! За ее откровенность и прямоту ее во всем квартале зовут мадемуазель Сан-Жень — бесцеремонная.

Оркестр заиграл еще громче, и продолжение разговора потерялось в веселом шуме и топоте ног, отплясывающих фрикасе.

II

После танца сержант Лефевр отвел свою землячку Екатерину на место. Теперь между ними царил полнейший мир. Они разговаривали, словно были знакомы тысячу лет, и шли под руку, словно влюбленная парочка. Чтобы окончательно закрепить мир, Лефевр предложил своей даме освежиться напитками.

— Отлично! — ответила Екатерина. — О, я не умею жеманничать… вы мне кажетесь славным парнем, и я не хочу ответить отказом на вашу любезность, тем более что фрикасе вызывает порядочную жажду. Присядем здесь!

Они присели за один из столиков, расставленных в зале.

Лефевр был в полном восхищении от оборота, который приняло это знакомство. Тем не менее, прежде чем сесть, он явно выказал сильное колебание.

— Что с вами? — резко спросила Екатерина.

— Да вот, видите ли, барышня: как в гвардии, так и в милиции у нас не в обычае разбивать компанию, — ответил он с легким смущением.

— А! Понимаю! Ваши товарищи. Ну, так что же, пригласите и их! Если хотите я позову их. — И, не дожидаясь его согласия, Екатерина поднялась, встала на деревянную, выкрашенную в зеленый цвет скамейку, стоявшую у стола, и, сложив руки рупором, окликнула трех гвардейцев, которые не без насмешки во взгляде следили издали за парочкой. — Эй, ребята, — крикнула она, — идите сюда! Здесь вас не съедят? А если вы ограничитесь тем, что будете смотреть, как пьют другие, то у вас типун па языке вскочит!

Трое гвардейцев не стали ломаться и приняли это фамильярное приглашение; только четвертый из них не тронулся с места.

— А что же ты, Бернадотт? — спросил один из гвардейцев сержанта, оставшегося на месте.

— Я разговариваю с гражданином, — с раздражением ответил Бернадотт, завидовавший всякому успеху товарища.

Раздраженный тем, что ухаживания Лефевра за красивой прачкой увенчались успехом, он хотел остаться вдали, притворяясь, будто поглощен разговором с молодым человеком в поддевке.

— О, гражданин не будет лишним за нашим столом, — крикнула Екатерина. — Я знаю его. Да и он меня — тоже. Разве не правда, гражданин Фушэ?

Молодой человек, названный так, подошел к столу, где Лефевр уже заказал горячего вина с пышками, и, здороваясь, сказал:

— Раз мамзель Екатерина этого хочет, что же, сядем! Я в восторге, что буду в обществе бдительных стражей города!

Четверо гвардейцев и штатский, которого назвали Фушэ, присели, и, наполнив стаканы, все принялись пить.

Екатерина и Лефевр, которые уже позволяли по отношению друг к другу галантные вольности, пили по очереди из одного стакана.

Лефевр набрался смелости и захотел сорвать поцелуй. Но Екатерина воспротивилась этому.

— Ну, уж это дудки, земляк! — сказала она. — Я с удовольствием пошучу и посмеюсь, но не больше!

— Вы не ожидали найти добродетель у прачки, сержант? — сказал Фушэ. — Да, знаете ли, с мадемуазель Сан-Жень каши не сваришь!

— Ну скажите, гражданин Фушэ, — оживленно подхватила Екатерина, — вы меня знаете, потому что я стираю ваше белье с тех пор, как три месяца тому назад вы приехали из Нанта. Разве можно что-нибудь сказать на мой счет?

— Нет! Ничего… абсолютно ничего!

— Я не прочь пошутить, вот как сейчас, сплясать фрикасе, даже чокнуться со славными людьми, какими вы кажетесь мне, но ни один мужчина, ни один, не только в моем квартале, но и вообще на свете не может похвастаться, что ему удалось перешагнуть порог моей комнаты. Ну, моя мастерская открыта для всего света, что же касается моей комнаты, то ключ от нее получит только один-единственный человек…

— Ну, а кто же будет этим счастливчиком? — спросил Лефевр, покручивая усы.

— Мой муж! — гордо ответила Екатерина, а затем, чокнувшись с Лефевром, смеясь прибавила: — Теперь вы предупреждены, земляк! Что вы скажете на это?