Тайна Нефертити

— Какой есть. Я слишком стар и немощен, чтобы менять свой характер. Спокойной ночи, — добавил он, — и сладких снов.

Его пожелание сбылось. Это была спокойная ночь, и спала я крепко и сладко. А вот в следующую полночь мой ночной визитер явился опять.

После долгого жаркого дня на плато, когда Джон заставил недовольно роптавших людей работать дольше обычного, я спала как убитая. Неожиданный шум за моей дверью заставил меня выбраться из постели. Полусонная, но здорово перепуганная, я, спотыкаясь, добежала до двери и распахнула ее настежь, не заботясь о том, как я смотрюсь в ночной рубашке и шлепанцах.

В коридоре было светло как днем. Кто-то включил во всю мощь верхние лампы, ночью обычно притушенные. Пока я, зевая, приходила в себя, ослепленная ярким светом, начали одна за другой распахиваться двери и в коридоре, ведущем в комнаты сотрудников, послышался топот ног. На какое-то мгновение мое внимание оказалось отвлечено от центральной мизансцены потрясающим зрелищем ночных облачений всех тех, кого я знала. Ди, испуганно выглядывавшая из двери своей комнаты, была одета в самое безвкусное и роскошное неглиже, какое мне приходилось видеть. Это был прозрачный шифон целой гаммы цветов, которые ей совсем не шли, — от бледно-голубого и цвета морской волны до зеленого, но фасон очень удачно подчеркивал достоинства ее фигуры. Блоч, высунувшийся из двери чуть подальше, был одет в пижаму в белую и красную полоску.

Марк и Майк прибыли на место действия самыми первыми из сотрудников; Марк — потому, что его комната находилась ближе всего, а Майк — вероятно, потому, что у него были самые длинные ноги. Их наряд подтвердил то, о чем я всегда подозревала, — большинство мужчин не обременяют себя таким ненужным предметом туалета, как пижама. Очевидно, они держат брюки у изголовья постелей, как пожарные, всегда готовые к вызову. Кроме брюк, на них не было ничего больше, и Майк продемонстрировал впечатляющий набор мускулов.

Джон, державший извивающегося Хассана на расстоянии вытянутой руки, был одет полностью. Он поставил мальчишку на ноги и, дав ему подзатыльник, который остановил поток брани разъяренного гаденыша, сказал:

— Подумай о том, как ты все это объяснишь, Хассан. И для тебя будет лучше, если объяснение окажется убедительным.

Блоч, бесшумно ступая по ковру босиком, подошел ближе.

— Этому нет и не может быть объяснений, — угрожающе проговорил он своим тягучим голосом. — У него ведь нет никаких дел в этом здании, не так ли?

— Нет.

Хассан выпрямился, поняв, что сопротивление бесполезно, а о том, чтобы сбежать, не может быть и речи. Он демонстративно провел рукой по губам и сплюнул. Я невольно позавидовала его выдержке: редко человек попадает в более безвыходное положение, чем он, тщедушный и маленький по сравнению со всеми, за исключением Марка, кто окружил его плотным кольцом. На этот раз он предпочел калифорнийской рубахе национальную одежду — очень мудрая предосторожность, поскольку, если бы его заметили, но не схватили, трудно было бы доказать, что это был он.

— Я пришел, — заявил он дерзко, — потому что меня пригласили. Я — гость.

Блоч рванулся к нему, словно хотел схватить за горло, но Джон твердой рукой удержал его.

— Кто же тебя пригласил? — спросил он.

Не говоря ни слова, Хассан повернул черноволосую изящную голову и ослепительно улыбнулся мне неотразимой улыбкой.

Кто-то изумленно ахнул. Скорее всего, это был Эл Шнайдер. Мой непонимающий взгляд встретился со взглядом Марка, и, только когда он отвел глаза, кровь бросилась мне в лицо, и я покраснела до корней волос. Казалось бы нелепейшее объяснение неожиданно обернулось не таким уж абсурдным. Джон и Майк, Блоч — они еще могли не поверить подлому паршивцу. Но другие, что они знают обо мне и моих вкусах? А если еще припомнить случай в отеле, можно подумать, что не в первый раз приглашенного гостя выставляют из-за слишком бурного проявления чувств или даже в результате ссоры любовников. Я чуть не задохнулась от этой мысли.

Улыбка Хассана сделалась еще шире и разом исчезла, когда кулак Майка со всей силой заехал ему в челюсть.

Хассан как подкошенный грохнулся на пол, и Майк, бордовый от ярости, наклонился над ним, чтобы поднять для дальнейших увещеваний. Джон оттащил мальчишку.

— Достаточно, Майк, — сказал он холодно. — Если ты в состоянии обуздать свои благородные порывы, препроводи его вниз, в мой кабинет. Остальные могут отправляться в постели.

Джон не посмотрел на меня ни разу. Я схватила его за руку, когда он уже приготовился последовать за пленником и его конвоиром вниз по лестнице.

— Джон...

Он поднял на меня холодный, равнодушный взгляд, и я выпалила вовсе не то, что собиралась сказать:

— Почему ты одет? Ты что, не...

— Я заработался допоздна. — На мгновение взгляд его дрогнул, потом опять стал твердым. — Я услышал, как он крался по лестнице, и отловил его прямо здесь.

— Каким образом он проник сюда? — спросил Блоч, рассеянно приглаживая растрепанные седые волосы. — Я думал, на ночь все запирают.