Тайна Нереиды

Первым, кто явился на Палатин поздравить ее с возвращением, был Бенит. Он восхитился цветом ее лица (врал, конечно, она выглядела ужасно), потом расхвалил стратегию Руфина и пообещал, что сенат непременно дарует императору триумф после победы над монголами. Он говорил фальшиво и сладко, но с воодушевлением, и Криспина ему верила. Все-таки они родственники. Без императора Криспина чувствовала себя несчастной и одинокой на Палатине. Пизон тоже пришел. Строил грандиозные планы. Обещал отправиться в Антиохию. Но из сенаторов никто не прибыл. Из членов Большого Совета – тоже. Криспине казалось, что все о ней забыли и считают ненужным посещать ее теперь, когда у нее родилась девочка, не имеющая права наследования, а Руфин отбыл в Месопотамию, из которой может не вернуться. Тяготы похода могут доконать его, как когда-то доконали божественного Траяна. Но Криспина еще всем докажет, что ее недооценили. Руфин вернется и тогда…

Тогда она со всеми посчитается.

III

Окруженная высокой оградой вилла ничем не отличалась от других вилл богатых колонистов Никополя в Новой Атлантиде. Та же пышная зелень, те же кованые ворота, привратник-метис в пестрой накидке и в соломенной шляпе у входа.

Марк Проб остановился у ворот, раздумывая: отдать письмо привратнику или подождать, надеясь на счастливый случай. Говорят, хозяйка любит пройтись пешком по тенистым аллеям Никополя. Тогда можно будет последовать за нею и…

Центурион с сомнением покачал головой. И отдал привратнику запечатанный пакет.

– Твоей хозяйке, – сказал кратко. – Срочно.

Метис посмотрел с сомнением на гостя – пестрый плащ, соломенная шляпа. Лицо с орлиным носом и тонким ртом. За милю видно, что человек из Рима, несмотря на местные тряпки. Метис позвал помощника садовника и отдал тому пакет. Мальчишка убежал. Проб остался у решетки ждать. Маленький посланец вскоре вернулся и важно произнес одно-единственное слово:

– Впустить.

Ворота открылись.

Марция ждала на террасе. Все так же хороша: черные волосы волной стекали на плечи, сильно накрашенные глаза смотрели дерзко. Белая короткая туника оставляла открытыми загорелые колени. Хозяйка пила кофе. Жестом указала гостю на плетеный стул. С террасы открывался вид на великолепный сад. Два белоколонных портика протянулись вдоль бассейна. На фоне яркой зелени мрамор казался ослепительно белым. Терраса была украшена копиями раненых амазонок, созданных когда-то на конкурс для храма Дианы Эфесской пятью знаменитыми ваятелями. Где бы римлянин ни поселялся, всюду он строил портики и ставил скульптуры.

Центурион снял шляпу и уселся на плетеный стул.

– Что тебя привело сюда? – проговорила Марция задумчиво.

– Все то же дело. Я знаю имя насильника. Его зовут… – Марк сделал небольшую паузу. Марция молчала. – Бенит Пизон. И я хочу, чтобы ты дала против него показания.

– Ты хочешь этого? Вот как, центурион? Но представь… я не хочу. Что ж нам делать, а?

Проб не ответил на вопрос, огляделся. Заметил в углу бюст юной девушки, сделанный явно на заказ.

– Слышал, твои скульптурные портреты пользуются здесь большим успехом.

– У меня много работы, – сухо отвечала Марция.

– Неужели тебе никогда не хотелось поквитаться с Бенитом? Ведь он разрушил твою жизнь.

Марция рассмеялась коротким смешком.

– Ты ошибаешься, Проб. Он мою жизнь подправил.

Центурион не ожидал такого ответа. Но его трудно было смутить.

– Элий любил тебя…

– И стоило мне исчезнуть, и он спустя месяц женился на молоденькой дурочке. Или на ее деньгах, – прошипела Марция. На щеках ее зардел румянец, и она сделалась еще красивее.

Проб понял, что привел неудачные аргументы.

– А тебе известно, что именно Бенит убил Александра Цезаря? У меня пока нет доказательств, но я это точно знаю. Подъем Бенита надо остановить. Если ты дашь показания, Бенита исключат из сената и отдадут под суд. Насильник не может заседать в курии.

– У меня нет претензий к Бениту. Посмотри, как я живу. Прекрасный дом. Великолепный сад. Толпа слуг, немного ленивых, но достаточно угодливых. Любовник, красивый как бог. Что еще может пожелать женщина?

– Ты должна помочь остановить Бенита. Должна сделать это ради Рима.

– Да? – Она рассмеялась. Неприятный, искусственный смех. Раньше она так не смеялась. – А без моей помощи Риму никак не справиться? А с чего это я должна? Разве Рим защитил меня, когда я нуждалась в его защите? Разве ты, Проб, подумал обо мне, когда со мной стряслась беда? Ты подумал, как мне плохо? Как тошно? Что я одинока, подумал об этом? Нет, ты думал о своей пресловутой истине и о том, как выгородить Александра из этой истории. Главное – высшие интересы! Как ты обрадовался, когда понял, что я лгу!

– Это не так…