Тайна неудачного выстрела (Приключения в стране озер - 1)

Итак, мы выбрали елочку попушистей и покрасивее, спилили её и на больших санках повезли домой. Мы - это отец, я, Ванька и Топа - наш огромный и добродушный (с нами, по крайней мере) "кавказец". Или, если называть его породу полностью, кавказская овчарка. Наш замечательный овчар (до сих пор не понимаю, почему нельзя употреблять это слово, если твоя овчарка не "она", а "он": взрослые говорят, что это неправильно, а мне это кажется только логичней) был серого цвета с белыми манжетами и белым нагрудничком, да ещё по спине, от основания хвоста до самого загривка, шла рыжеватая полоса. Летом эта полоса становилась заметней, а зимой почти совсем закрывалась густой "зимней" шерстью, и вплоть до весны - до начала линьки - её сложно было разглядеть. Полностью его звали Генерал Топтыгин он и вправду был похож на медведя. Но, сами понимаете, всякий раз не позовешь его через весь лес полным именем, поэтому оно и сократилось до Топа.

Топа больше прыгал, резвился и всячески нам мешал, чем помогал. Он валялся на свежем снегу, брыкая в воздухе всеми четырьмя огромными лапами, а на его морде появилась огромная улыбка - самая настоящая улыбка, поверьте мне! Впрочем, вы, конечно, поверите, если у вас хоть когда-нибудь была собака и вы видели её в хорошем настроении. Потом он вскочил и стал носиться кругами, раскидывая снег широченной грудью, а когда мы завалили елочку, то решил, что это мы срезали большую палку, чтобы с ним поиграть, и собирался вцепиться в елку зубами, так что отцу пришлось на него прикрикнуть.

Зато и отдуваться за свои проделки ему пришлось по полной программе, когда отец запряг его в санки, а сам пошел впереди, уминая лыжами снег, чтобы Топе было легче бежать: в точности, как передвигались по Клондайку герои Джека Лондона! Топа не очень любил возить санки, и порой норовил присесть и попытаться сбросить ремешки, которые его опутывали, смешно изгибаясь и скребя по упряжи лапами, но ему достаточно было крикнуть: "Топа, фу! Домой!" - чтобы он тут же оставил все попытки увильнуть от работы и, весело подскочив, побежал дальше, таща за собой санки с елкой словно пушинку. Он знал, что дома его ждет награда за труд: мосла от свежеубитого лося или кусок лосиной головы. Кабаньего мяса ему не давали но не потому, что он не любил кабанину. Во-первых, во всех свиньях - и в диких, и в домашних - может быть всякая "микрофауна" - особые глисты, палочки вирусоносителей и прочая гадость - смертельно опасная для собак. И, во-вторых, Топу нельзя было приучать, прикармливая его кабаньим мясом, что кабаны - это дичь, на которую всегда можно охотиться. Кавказец может завалить любого зверя, и Топа не раз одним прыжком заваливал огромных лосей, но дело в том, что кавказцы всегда атакуют напрямую, полагаясь только на свою силу, и если это проходит с лосем, волком и даже медведем, то хитрый кабан встречает прямую атаку не выпрямясь в полный рост для отражения нападения, а присев и выставив свои жуткие клыки, чтобы этими клыками разорвать нападающему живот или бок. Топа был приучен, что кабанов надо брать только сбоку, сперва покружив вокруг них, чтобы выбрать удобный момент для броска, но ведь порода все равно могла взять в нем верх, и если б он сгоряча бросился прямо на кабанью морду, то нашему Генералу Топтыгину пришлось бы очень плохо.

Ну вот, я пересказал вам о Топе многое из того, что знал сам и что объяснял мне отец, а тем временем Топа тянул и тянул санки. Впрочем, для него это был не груз, а тьфу, недоразумение, и он легкой рысцой двигался к дому, как будто и не замечая, что к нему что-то прицеплено, а свисавшая с санок верхушка елочки чертила позади него ровную тонкую полоску, поверх следов полозьев и следов его лап.

Вдруг Топа замер, как-то сразу насторожившись, и даже не обратил внимания, когда санки, чуть-чуть проехавшие по инерции вперед, поддали ему по задним лапам. Он нюхал воздух, поводя мордой туда и сюда, а потом вопросительно взглянул на отца. Мол, мне кажется, есть, что проверить, но тут тебе решать, хозяин, выпрячь меня или нет.

- Что такое, Топа? - спросил отец.

Топа приподнял верхнюю губу, обнажив два больших боковых клыка, и тихо зарычал. Это было выражение особого неудовольствия. Чем тише Топа себя вел - тем, значит, он серьезней был настроен разобраться с какой-то опасностью или безобразием.

- Вот как? - осведомился отец. - Что ж, веди нас. Стоять!

Топа застыл и дал отцу снять с него постромки шлейки. Почувствовав себя свободным от упряжи, он хотел было рвануть в глубь леса, но отец резко окрикнул его:

- Сидеть!..

Топа покорно присел и стал ждать.

- Кто там, по-твоему, зверь или человек? - спросил я.

- Сейчас увидим, - ответил отец. - Мне кажется, человек. Веди нас, Топа. Рядом!