Тайна невидимки (сборник)

Профессор Стоянов, врач полярного отдела Кремлевской больницы, посмотрел на часы. Десять минут… Он поднялся в верхний этаж, вошел в кабинет радиоприема и плотно закрыл за собой дверь. С этого момента ни один звук извне не мог проникнуть сюда сквозь стены, покрытые надежной изоляцией. Было слышно только слабое тиканье хронометра.

Профессор сел в мягкое кресло, взглянул на часы, подождал минуту. Потом набрал на диске приемника нужную волну и опустил рычажок.

На экране перед креслом появилась фигура молодого врача зимовки.

— Здравствуйте, Дерюгин! — сказал профессор. — Ну что у вас там?

— Начальник наш нездоров. Лежит уже два дня. — Дерюгин подробно изложил симптомы болезни. — Откровенно говоря, профессор, ничего не могу понять, странное заболевание. Решил обратиться к вам…

— Ну, ладно, давайте посмотрим больного.

Через минуту на экране появилась кровать, на которой лежал начальник зимовки. Он слабо улыбнулся профессору. Дерюгин обнажил ему грудь.

— У вас там тихо, как будто?

Молодой врач тоже улыбнулся.

— «Полярная тишина». Все наши на охоте.

— Ну, прекрасно. Давайте слушать.

Дерюгин переключил свой микрофон на микростетоскоп и стал прикладывать его к груди больного. В кабинете профессора из системы мощных репродукторов, расположенных по сторонам экрана, покатились большие, мягкие удары сердца, комнату наполнило мерное шипенье воздушных струн, проникающих сквозь мельчайшие извивы легочных путей…

Выслушивание кончилось.

— Рентген делали? — спросил Стоянов.

— У вас аппарат стереоскопический?

— Да.

— Давайте тогда посмотрим сейчас.

Через несколько минут перед профессором возник скелет груди больного, обрамленный живыми, двигающимися мускулами. Стереоскопический рентгеноаппарат дал возможность видеть не тени внутренних органов, накладывающиеся одна на другую, а их действительные очертания в перспективе. Рассматривая стереорентгеновское изображение, не нужно было угадывать, как прежде, к какому органу относится подозрительное затемнение. Было просто видно, где именно, на задней или передней стороне органа, снаружи или внутри его, появился дефект и каков его характер.

Перед профессором был как бы живой макет человеческой груди, в которой все органы были сделаны из стекла.

Минут пять профессор Стоянов внимательно рассматривал изображение.

— Ну, вот видите? — сказал он, наконец.

— Кажется, вижу, — ответил Дерюгин, — вот тут с правой стороны, около третьего ребра…

— Ну, конечно. Небольшой абсцесс, только начинающийся. Хорошо, что вовремя поймали. Сейчас легко прекратить. Начните сейчас же облучать высокочастотным полем от вашего генератора. Возьмите волну 6.34 метра и действуйте униполяром спереди. Прогревайте хорошенько, минут по десять два раза в день… Фу, черт, у вас ведь ночь!.. Часов через шесть. Ну, прощайте.

Через три дня Мария Антоновна Коваленко — главный механик днепропетровского колхоза «Восточный гигант», — вернувшись домой после работы, с тревогой ждала условленного часа. Наконец, раздался сигнал. Она схватила дочь на руки и подбежала к экрану. Денис Коваленко, начальник зимовки на острове Ушакова, стоял перед ней и улыбался.

— Все прошло, — говорил он. — Сегодня уже работал…

Он рассказал ей о том, как его внутренности рассматривал кремлевский профессор…

Они встречались так каждую пятидневку — он, жена и дочь.

7 ноября 1942 года на юге, недалеко от старого Ташкента, произошло событие, взволновавшее буквально весь мир.

В вечернем выпуске американской газеты «Нью-Йорк таймс» было помещено сообщение собственного корреспондента, в котором событие излагалось следующим образом:

«Советским инженерам удалось одержать новую грандиозную техническую победу. Сегодня утром в трех километрах от Ташкента состоялся торжественный пуск огромного „Солнечного комбината“ — промышленного предприятия, которое будет превращать в ткани всю продукцию хлопковых полей Туркестана.

Самое интересное и важное заключается в том, что весь этот исключительный по своей мощности комбинат не потребляет ни одного грамма какого бы то ни было топлива.

Его бесчисленные машины приводятся в движение электрическим током, получаемым из солнечной энергии. Подробные технические данные гелиотехнических установок еще не опубликованы, но известно, что здесь применены фотоэлементы с небывало высоким коэффициентом превращения энергии солнечного света в электрическую. Поскольку можно судить по внешнему виду комбината, батареи таких фотоэлементов, огромных размеров и напоминающие по своей форме турьи рога, установлены на крышах. Это — развитие известной идеи ленинградского инженера Кубецкого, высказанной им еще в 1930 году и основанной на использовании вторичной электронной эмиссии…

Как утверждают советские специалисты, эксплуатационные расходы на „Солнечном комбинате“ будут настолько ничтожны (смазочные масла, амортизация и оплата очень небольшого штата техников, ибо все процессы здесь предельно автоматизированы), что стоимость готовой продукции (ткани) почти не будет отличаться от стоимости соответствующего количества сырого хлопка.