Тайна одноглазой «Джоконды»

– Ничего не понимаю. Вас же убили на уроке физики.

– Все было подстроено, птичка. – Он протянул руку. – Давай сюда картину.

Я отдала ему свернутое в трубочку полотно. Чмонин развернул его и удовлетворенно заулыбался.

– Чудненько… Курт, – обратился он к «бармену», – командуй на взлет.

«Бармен» достал из кармана миниатюрный передатчик.

– Взлетаем, братва, – сказал он в микрофон.

– Прошу, птичка, – галантно указал мне на кресло Чмонин. – Тебе придется составить нам компанию, пока я не сделаю анализ картины. Вдруг ты копию подсунула.

Через минуту самолет оторвался от земли и стал быстро набирать высоту. Я посмотрела в иллюминатор и увидела далеко внизу крохотные фигурки своих друзей. Теперь рассчитывать мне было не на кого. Только на себя.

Помимо Чмонина и Курта в отсеке находился еще один террорист, увешанный гранатами, словно новогодняя елка – игрушками. Итого три бандита. Многовато, конечно. Но ничего не поделаешь.

Я приступила к выполнению своего плана.

– Чмонин, – сказала я с томным вздохом, – когда я прочитала в газете о вашей смерти, я думала, мое сердце разорвется от горя…

– Ты чего несешь, птичка? – подозрительно смотрел Чмонин.

– Да, да, милый, – продолжала я ангельским голосом, – я люблю вас. Вы мой идеал мужчины.

Бандит недоверчиво скривил губы.

– Так я тебе и поверил.

– Хотите я на деле докажу свою любовь?! Хотите?!

– Хочу!

– Прикажите привести Воробьева. И вы увидите всю силу моей любви.

– Приведи мальчишку, Курт, – распорядился Чмонин.

«Бармен» привел связанного по рукам Володьку.

– Мухина, – с досадой закричал Воробей, – зачем ты пришла?! Я же предупреждал, что этот гад тебя обманет!..

– Он не гад, Володя, – продолжала я играть, – капитан Чмонин самый светлый и прекрасный человек на свете. Он герой нашего времени.

– Чего, чего?.. – обалдел Воробей.

Я повернулась к Чмонину:

– Дорогой, хочешь из любви к тебе я застрелю этого пацана?!

Бандит визгливо расхохотался:

– Валяй, птичка! – Он сделал знак сообщникам. Курт встал справа от меня; другой террорист – слева. Оба целились в меня из своих автоматов.

– Держи, Мухина. – Чмонин протянул пистолет.

– А можно мне из своего? – с замиранием сердца спросила я. – Из своего я лучше стреляю.

Сейчас был самый скользкий момент моего плана. Если Чмонин не согласится, придется на ходу менять весь план.

Но Чмонин согласился.

– Курт, отдай девчонке пушку, – приказал он.

«Бармен» отдал мне пистолет. Володька растерянно моргал, не зная, что и думать.

Я щелкнула предохранителем.

– Мухина… – выдохнул Воробей.

– Гуд бай, май френд… – Я нажала на спусковой крючок.

БАХ-БАХ-БАХ!.. – загремели выстрелы. И в Володьку полетели растворимые пули.

В этом и состоял мой рискованный план.

Сначала – огорошить! Затем – ошарашить!

Огорошила я Чмонина тем, что призналась ему в любви. Ну а ошарашила – своей залихватской стрельбой, разрядив в Воробья чуть ли не всю обойму.

Террористы на секунду остолбенели. Этой секунды мне было вполне достаточно.

БАХ! – выстрелила я в Чмонина.

БАХ! – в Курта.

БАХ! – в третьего бандита.

И как раз уложилась в одну секунду.

Я выскочила в салон. Ко мне тут же подбежали два пассажира.

– Ви ест наш дрюг? – спросил один из них на ломаном русском.

– Да, да! Скажите, в кабине пилотов еще много террористов?

– Ту, – сказал второй иностранец. – Понимайн?

– То есть два? – показала я ему два пальца.

– Ее, ее. Уан бой энд уан гел.

Один мужчина и одна женщина. Ясно! Я бросилась по проходу к кабине. Дверь, конечно же, была заперта. Я что есть силы забарабанила в нее ногой.

– Кто? – раздался мужской голос.

– Открывай! – ловко сымитировала я писклявый голос Чмонина.

Дверь приоткрылась. БАХ-БАХ!.. – выстрелила я в бандита. Он упал. Я влетела в кабину. В кресле командира лайнера сидела «официантка» из Дансинг-холла. Она управляла самолетом.

Стремительно вскочив, «официантка» кинулась на меня. Щелк — щелкнул мой пистолет. Черт! Растворимые патроны кончились.

Я с ходу применила прием карате.

Но террористка тоже оказалась каратисткой. Она блокировала удар.

Тогда я применила прием дзюдо.

Но террористка оказалась еще и дзюдоисткой, применив, в свою очередь, контрприем…

Неизвестно, чем бы наша борьба закончилась, если б самолет, оставшись без управления, не стал делать «бочку». Мы с «официанткой» полетели на пол. Она стукнулась головой о кресло и потеряла сознание.

Самолет, сделав «бочку», начал делать «тройной тулуп» (или как это в авиации называется?). Из салона послышались испуганные крики пассажиров.

Я плюхнулась в кресло пилота. От обилия приборов и рычагов у меня запестрело в глазах. На что нажимать?.. Чего вертеть?..

Лайнер между тем уходил в штопор. Проще говоря, стал падать.

Крики в салоне перешли в отчаянные вопли.

– Возьми штурвал на себя, девочка, – услышала я суровый голос.

Оглянувшись, я увидела в углу связанного по рукам и ногам летчика. Это был крепкий мужчина с мужественным лицом и седыми волосами.

Я взяла штурвал на себя.

– А сейчас правый рычаг переведи налево, а левый направо, – скомандовал летчик. Он произносил слова с легким акцентом.

Я перевела рычаги. Нос авиалайнера пошел вверх. Крики в салоне утихли.