Тайна острова Буяна

— Интересно, этот крест, созданный самой природой, он ещё цел? задумчиво проговорила Фантик.

— Все увидим и выясним, — сказал я.

Через широкую протоку мы вышли в другое озеро, поменьше нашего, оттуда в третье. Лодка шла так здорово, будто в ней самолюбие взыграло и она старалась показать Фантику все, на что способна, не желая позориться. Нам ещё никогда не удавалось управлять ей так легко и непринужденно. А может, наработанный навык наконец начал сказываться. И пейзажи разворачивались один прекрасней другого. В одной заводи мы даже увидели белые водяные лилии. Вы представляете, белые водяные лилии почти что поздней осенью?! Это ж уму непостижимо!

— Какая красота! — восхитилась Фантик. — Может, завернем туда и сорвем одну?

— Эти лилии занесены в Красную книгу, — предупредил я. — И штраф за один сорванный цветок — пятьсот рублей.

— Ага! — кивнул Ванька. — Мы это знаем, потому что отцу приходилось штрафовать всяких там горе-туристов, понятия не имевших, что эти цветы рвать нельзя, особенно в заповеднике.

— Но мы ведь не в заповеднике! — сказала Фантик. — Мы совсем в другой стороне. И их тут много. Ну, пожалуйста! Я вставлю лилию себе в волосы — и буду совсем как русалка! Ведь не может быть, чтобы их совсем никто никогда не рвал!

— Ну?.. — я поглядел на Ваньку.

Ванька пожал плечами.

— Я бы не связывался. Мы ведь, в конце концов, должны охранять природу…

Мой братец мог любую выходку отмочить, и драчун был ещё тот — в школе даже старшие ребята прятались, когда он впадал в ярость, а учителя волками от него выли — но во всем, что касалось охраны природы, и вообще всего живого, он был тверд как скала. Он ведь и к родителям Фантика относился с некоторым напрягом, из-за того, что они, разводя пушных зверей, должны были, естественно, их убивать, чтобы получить ценный мех на продажу. Когда я ему указывал, что ведь и отец убивает и кабанов, и диких гусей, и всякую другую дичь и птицу — которая почти целиком и составляла наш мясной стол он возражал, что это совсем другое. Отец, в общем-то, поддерживал в Ваньке этот настрой, хотя иногда говорил ему: «Только, надеюсь, благодаря воспитанию ты не вырастешь в одного из тех сумасшедших «зеленых», которые берутся защищать природу, ничего в ней не понимая, и только вред приносят».

Вот такие дела, чтобы вы знали — или вспомнили, если вы читали предыдущие повести, где я уже об этом рассказывал.

Но вернемся к нашему плаванию.

— Аленький цветочек вообще был единственным на всей земле, и все-таки его сорвали, — сказала Фантик.

— Ага, и чем это кончилось? — насмешливо возразил Ванька. — Вон какие ужасы произошли!

— Никакие не ужасы! — заспорила Фантик. — Ведь, в результате всего, чудовище превратилось в прекрасного принца!

— Да о чем спорить? — сказал я. — Мы уже давно миновали это место!

— Ой, смотрите, ещё одна заводь с белыми лилиями! — воскликнула Фантик.

Я не выдержал.

— Вертай к заводи! — сказал я Ваньке.

— Ты что?! — Ванька, похоже, расстроился. — Неужели ты?..

— Раз ещё одна заводь — значит, это судьба! — сказал я. — Пусть Фантик побудет русалкой. Русалка и викинг в одной лодке — это вообще умереть… Только смотри, — предостерег я Фантика. — Сама за цветком не тянись. Надо сорвать его аккуратно, чтобы не раскачать лодку, так что предоставь это дело мне.

Разом просиявшая Фантик кивнула в знак согласия.

Мы вошли в заводь, остановились посреди цветов, и я, осторожно наклонившись, потянулся к ближайшему. Опустил руку под воду, нащупал его стебель. Вода была довольно холодной — градусов четырнадцать-пятнадцать, но не такой холодной, как ей положено быть в конце октября. Я подумал, что к вечеру можно будет и искупаться — особенно если на острове Буяне найдется тихая бухточка, их тех, которые солнце так хорошо прогревает за день.

Стебель оказался довольно мясистым и упругим, а я боялся дергать, чтобы не накренить лодку слишком сильно. Хоть она и обладала потрясающей устойчивостью — спасибо всем, кто на помог её наладить — но все-таки она была нагружена довольно основательно, а на воде рисковать никогда не стоит. Уж этот отцовский урок я заучил как надо! Слишком много печальных примеров успели мы повидать!

Стебель почти поддался, когда я ощутил между пальцами что-то тошнотворно склизкое. Я выдернул руку из воды — цветок оторвался как миленький и остался у меня в руке вместе с куском стебля — поглядел на пальцы и от ужаса и отвращения заорал так, как не орал, наверно, никогда в жизни!

Глава третья Под прицелом