Тайна озера Кучум

А тропа тянется вдоль гольца, в глубоком тумане-облаках. Но вот дунул свежий восточник. Разорвалась чёрная муть небес, ласково глянуло солнышко. Разом, в одну минуту, прекратился дождь. Раздвинулась молочная пелена. Обозначились недалёкие отроги, проявились кедровые колки. Альпийские поляны развернулись во всей красе. Видимость увеличилась до нескольких сот метров. А впереди вообще просинело небо. Точная примета — к хорошей погоде.

Агафону подобное обстоятельство на руку. Чем больше обзор, тем безопаснее. Да и местность знакомая. Когда-то он был здесь с Загбоем, промышляли маралов. Вон уже видны далёкие пики белков. Один из них Хактэ. Под ним Новотроицкий прииск. Под ногами изрезанная долина Туманихи. Теперь-то он найдёт дорогу и ночью. Лишь бы Ульянка его не обошла стороной. Но нет. Ради достижения своей цели он не остановится на ночлег.

А завтра к вечеру будет у себя дома. Вот только девка помеха. Тормозит движение, ноет, стонет, идти не может. Посадить бы на коня, позади себя, да тропа пошла вниз. Самому надо слезать. А Айкын умоляет: «Тавай отдых!» Падает, спотыкается. Нет, с ней за сутки, завтра к вечеру до места не дойти. Что делать? Может?.. Жалко, но выхода нет. Иначе самому погибель. Ладно уж, пусть доживёт до вечера. Потешусь напослед… Когда ещё придётся такую молодушку обнять?..

А Айкын с каждым часом всё хуже: по щекам бегут слёзы, плачет, присаживается на землю.

— Итти тальше не могу… — стонет.

Но Агафон неумолим, злится, ругается. В очередной раз не выдержал, сорвался. Подскочил к ней, схватил за шиворот, встряхнул как щенка, поставил на ноги, заорал грозным голосом:

— Пошли, сука! А не то враз дух вышибу!

Испугалась Айкын, покорно побрела следом. С испугом смотрит на злодея. Что с ним произошло? Куда исчезла доброта и любовь? Зачем она пошла с ним одна? Как случилось, что в минуту слабости подарила ему себя? Агафон хищно улыбается в бороду: «Давно надо было так. Видно, бабы без кулака русских слов не понимают…»

Наконец-то спустились в глубокий лог. Справа и слева из-под гольцов мелкие, говорливые ручьи собираются в одно русло — Туманиха. Здесь в изначальных истоках река слаба и невелика. Можно легко перейти с берега на берег, вода до колен не достанет. Даже не верится, что там, внизу, в долине Трёхозерья, у приисков приходится искать брод.

У воды наконец-то остановились. Агафон подвязал коня, хмуро осмотрелся вокруг. Время близится к вечеру. Солнце садится за незнакомым белком. Усталость берёт своё. Хочется есть, отдохнуть, но останавливаться нельзя. Сзади на «пятки наступают» преследователи. Враз догонят. Значит, надо идти только вперёд. Идти да оглядываться. Нет, гольцами Ульян ка и Загбой не пойдут. Там скалистые отроги, чтобы их обойти, потребуется время. Они это понимают и пойдут только здесь, за ним по тропе, прислушиваясь и принюхиваясь к каждому шороху. Надо торопиться.

Он вскочил, подвёл Айкын к лошади, посадил на спину. Скупо улыбнулся:

— Поедешь верхом.

— Тавай ночевать… — слабо попросила женщина. — Я очень устала.

Он ничего не ответил, молча взял повод и повёл коня и оленя за собой. Айкын тихо заплакала.

Впереди за излучиной реки узкое место, щёки. Займище сужается до нескольких десятков метров. Высокий кедрач заменили чахлые, поражённые короедом пихты и ели. Высохшие стволы деревьев облепила червоточина. Некогда живая, свежая тайга покраснела. Опали зелёные иголки, омертвели, опустились вниз чёрные ветви. Так бывает, когда санитары тайги: желна, пёстрый дятел, поползень и другие мелкие пичуги, — недосмотрят за состоянием лесного царства. А хитрый шелкопряд уже тут как тут, молниеносно плодится, вгрызается под кору дерева, выпивая живительные соки. И вот уже не более чем через год гибнут огромные участки леса. Чтобы восполнить утрату, уйдут годы, десятилетия. А пока что мёртвая зона легкоранима, подвержена эрозии вод и ветров, но самое страшное — всепожирающему пожару.

Щёлкнет молния в сухое дерево — вспыхнет яростный факел. Ветер-озорник подхватит пламя, и вот уже неукротимый пал летит со скоростью курьерского поезда, уничтожая всё и вся на своём пути. Оказаться в очаге таёжного пожара равносильно тому, что прыгнуть в чан с расплавленным свинцом. Дым, огонь, жар уничтожают всё живое. И прав Загбой, когда говорит, что невозможно отыскать на свежей гари птичьих гнёзд.

Агафон об этом знает. Когда они шли под Кучум, проходили по этому логу. Он видел, что мёртвая тайга тянется по логу несколько километров. И если пустить огонь по ветру, то спастись в хаосе пожара будет очень тяжело. Выбраться из лога в скалы необходимо время. Убежать от пала невозможно. Потянет ветер по логу, в кумарном аду не спастись никому: ни человеку, ни зверю, ни птице. Кулак спешит как можно скорее достичь границы тайги. И рад тому, что навстречу ему, в лицо, вверх по реке, тянет свежий восточный ветер. И пусть он дует как можно сильнее. Сейчас он его друг.