Тайна озера Кучум

В последний раз посмотрел на гору. Где-то там лает кобель, медведь медленно уходит за бугор. Сейчас не до него. Надо смотреть, что там, на берегу озера. Загбой быстро побежал вниз, к лагерю. Торопится, в руках ружьё, дошка нараспашку, жарко. Сердце бьётся куропаткой: только бы всё было нормально, только бы все были живы!..

Первый, кого он увидел, был Залихватов. Николай сидел на корточках у дерева, разводил костёр. В кустах громко спорили Костя и Агафон. Вернее сказать, что-то доказывал Агафон, а Костя выслушивал в свой адрес упрёки. Залихватов посмотрел на Загбоя так, как будто знал, что он должен появиться здесь именно в это время: спокойно. Не сказав ничего, он продолжил подживлять огонь. Следопыт приблизился вплотную к нему, осмотревшись по сторонам, глухо спросил:

— Что, отнако, случилось? Все шивы?

— Люди — да. А учуга вот твоего медведь заломал, — глухо ответил Николай и указал головой туда, где кричал Агафон.

— Как то?!

— Не знаю, — пожал плечами Николай. — Я сам только что пришёл…

Загбой бросился на соседнюю полянку: действительно, за кустами лежит его Учхор. Шея прокушена сильными клыками, хребет сломан. По всей вероятности, зверь налетел на оленя так внезапно, что тот даже не успел от него убежать. На спине привязаны потки. За время отсутствия следопыта никто не пытался снять с него груз. Возможно, это и стало основной причиной гибели вьючного животного.

— Почему не сняли груз? — сурово спросил Загбой у Агафона.

— Дык, хотели. Да не успели. Только вы ушли, а он, на тебе, тут как тут! Вылетел из кустов, как мерин, ну и сразу оседлал… а остальные по тайге разбежались.

На самом деле, всё оказалось несколько иначе, чем говорил Кулак. Костя вставил своё слово и довольно точно объяснил, что произошло в лагере во время отсутствия Загбоя и Залих-ватова.

Костя пытался развести костёр, но так как не мог найти подходящих сухих дров, пошёл к соседней колке. А Агафона в лагере вообще не было. Вместо того чтобы разгружать оленей, Кулак стал ходить по поляне, рассматривать вещи погибших товарищей, поднимая провалившиеся палатки, а потом и совсем куда-то исчез. Как он сам говорит, ходил по нужде. Но что за нужда целых полчаса или более? Залихватов так и спросил:

— Ты что, как медведь, весной из берлоги вылез?

— Я что? — растерялся Агафон. — Приспичило…

Как уже говорилось, Костя далеко не охотник и, может быть, даже не геолог. Развести костёр для него всегда была проблема. За всё время пути этой обязанностью занимался кто-нибудь другой, но только не он. В поисках сухих кедровых сучков Костя исходил всю округу и очень удивился — но не испугался, — когда уже увидел на мёртвом олене огромного медведя. Надо сказать, что вообще в своей жизни Костя видел зверя первый раз, и отдать должное, что не пустился бежать, а, наоборот, бросился на защиту поверженного учага. Здесь непонятно, что толкнуло зверя к нападению. Либо видел лёгкую добычу, либо это была очередная защита душника от посягательств соперников. А в олене медведь видел только конкурента. Был бы рядом человек, всё было бы ио-другому. Большая степень вероятности, что зверь даже не показался бы на глаза людям. Но кто знает?..

Внезапное появление Кости было воспринято медведем с большим негодованием. Загбой и Николай слышали, как заорал зверь первый раз. Ещё какое-то время он пытался напугать человека. Однако Костя оказался далеко не из робкого десятка. Он подбежал к зверю на возможно близкое расстояние, около сорока метров, встал за кедр и стал стрелять в него из револьвера. А что делать, если ружье у Агафона? Таких действий от человека медведь никак не ожидал. Он не хотел бросать убитого Учхора и в то же время не нападал на человека. Загбой объясняет это тем, что зверь был сыт. А свинцовые пули какое-то время воспринимал спокойно. Что для такого огромного зверя свинцовая пулька калибра 7,62? Загбой говорил, что из этого пистолета только по рябчикам стрелять, и то в упор. И не согласиться с этим мнением нельзя, потому что револьвер рассчитан не для охоты, а для поражения человека с расстояния в двадцать метров. Однако то, что Костя всё это знал и не побоялся броситься со зверем в поединок, вызвало у всех нескрываемое уважение. На вопрос Залихватова, большой зверь или нет, Костя простенько пожал плечами, равнодушно ответил:

— Медведь да медведь. Вроде большой, — показал вытянутой рукой выше своей головы. — Обычный… Я не мерил.

А с чем, с кем ему мерить и сравнивать, если медведя он видел первый раз? Это и к лучшему, потому что не испугался и не потерял чувство самообладания. Загбой поинтересовался, как реагировал зверь на выстрелы. Костя призадумался, потом вдруг вспомнил:

— После первого выстрела медведь закрутил головой… После второго тоже ничего особенного. Вот после третьего вскинул левую лапу, смешно замахал ею, заохал. Когда стрелял пятый раз, он сгорбился, осел, но потом опять выправился. Затем прибежал Чингар. От яростного натиска кобеля зверь побежал. Два последних патрона, что оставались в барабане, я стрелял на ходу, вдогон, опасаясь подстрелить собаку.