Тайна озера Кучум

Она сняла винтовку, лыжи, освободила Хорму от поток, загнала в пригон, бросила большую охапку сена. За этими занятиями стала забывать о выстреле, как будто его и не было. Но он напомнил о себе, в этот раз ещё более неожиданно и пугающе. Как снежная лавина, сорвался разом с гольца, прокатился в лог, вернулся назад, ударился о гору и затих.

Так же как и в первый раз, Уля замерла в движении, повернула голову в гору, на темнеющую тайгу. Вместе с ней насторожились животные. Хорма вздрогнула телом, перестала жевать. Кухта бросила старую медвежью кость. Даже Харчик, подражая матери, вздыбил загривок и запыхтел носом.

Первый выстрел был неопределённым. Но второй говорил о многом. Они были произведены с большим интервалом по времени, это не охота человека за зверем. Если бы кто-то промышлял сокжоя или марала и при этом промахнулся или ранил в первый раз, то второй прозвучал бы раньше. Не могли стрелять и в человека. Для человека хватит и одной пули… Оставалось только одно — кто-то звал на помощь. Это Уле подсказывал внутренний голос, который был постоянным путеводителем в её таёжной жизни. Этот голос уже звал её туда, вверх, на белогорье, где, возможно, кому-то было плохо.

Но другое чувство — самосохранения — предостерегало, разумно подсказывало выждать ещё какое-то время. Оно было сильнее внутреннего голоса, и девушке ничего не оставалось, как ему подчиниться. Она ждала, хотя и сама не знала чего. Может быть, того момента или какого-то импульсивного толчка, что могло бы послужить основой для её последующих действий.

И этот момент наступил. Он наступил через несколько минут и был обозначен ещё одним, третьим выстрелом. Тогда у Ули уже не осталось толики сомнения, что с кем-то случилась беда.

Протянуть руку помощи человеку, попавшему в беду в тайге, — святая обязанность любого, кто находится рядом. Сегодня помог ты, завтра помогут тебе. Этот проверенный веками опыт каждый коренной житель тайги получает еще в чреве матери. Особенно это чувство развито у так называемых малых народов Сибири.

Может быть, его закреплению способствуют простота и искренность взаимоотношений или тяжёлые условия жизни.

В жилах Ули бежит кровь тех самых малых народов, коренных жителей Сибири. В её сердце живёт это чувство. Она не может пройти мимо чужого горя, не протянув руку помощи. Так было всегда, когда она видела, что кому-то плохо.

И сейчас Уля не могла остаться безучастной к призыву о помощи. В том, что кто-то зовет на помощь, она уже не сомневалась. Сомнения растаяли, как утренний туман, когда через некоторое время там, на белогорье, раздался последний, четвертый — казавшийся таким жалким и безнадёжным — выстрел.

Дальнейшие действия Ули были решительными и быстрыми. Она подкинула в каменку дров, накинула дошку, шапочку. Выскочила на улицу, схватила винтовку, встала на лыжи. Проворные руки перехватили ичиги юксами. Собаки и олени тревожными глазами смотрели на свою хозяйку. Последние отблески холодного солнца метнулись по вершинам гольцов и исчезли, предоставив бразды правления ледяной синеве. В заиндевевшей черноте бездонного неба мерцающие обманным теплом звёзды. Стынь.

Но Уля не обращает на это внимание — шагнула в чёрный пихтач, заскрипела лыжами по сыпучему снегу. Сзади вскочила Кухта, побежала за хозяйкой. Чуть позже с тем же намерением зашевелилась Хорма. Уля остановилась, приказывая оленям, приподняла руку:

— Ча! Стой, путьте тут. Мы скоро хоти назат.

Повинуясь хозяйке, оленуха встала. Харчик в нерешительности замычал. Сознание ушастика разорвало неразделённое чувство любви к матери, и в то же время ему хотелось последовать за девушкой. Он ещё какое-то время постоял, потоптался, игриво закрутил головой, спрашивая у матери разрешения наскочить на Кухту. Хорма равнодушно погрузила морду в траву. Харчик неторопливо засеменил по широкой лыжне вслед за Улей.

Сразу же за зимовьем подножие белогорья бросило под ноги Ули крутой подъём. Идти на лыжах в гору нелегко. Однако для девушки это не препятствие. Камусные лыжи не сдают назад, хорошо держат лёгкое тело на поверхности зимнего покрывала.

А возвращаться вниз, под гору будет намного легче, так как скатиться вниз, к зимовью, для Ули будет стоить нескольких минут. Катиться под гору — одно из самых любимых развлечений девушки. Она любит лететь на лыжах со скоростью ветра, петляя между чёрных стволов деревьев. Большая скорость для неё как торжество поющей души. И не беда, что сейчас сгущаются сумерки. Она не боится ночи, в это время суток чувствует себя так же легко и свободно, как днём. Зоркий глаз легко различает тёмные деревья на фоне белого снега. Каждое растение имеет свой запах, который подсказывает девушке расстояние до препятствия.