Тайна Пернатого Змея

— Постой… Совсем простое имя… Сейчас вспомню… Эмиль Дюран.

— Чем он занимается?

— Путешественник. Так он указал в карточке. Да он и сам скоро придет. Он отправился в деревню купить зубную пасту. Я порекомендовала ему магазин Тужаса. Он приехал отдохнуть. И сказал мне, что ищет спокойное место, Илларион его случайно встретил в Люшоне.

— Странно…

Мама с удивлением посмотрела на меня:

— Странно? Почему странно? Совершенно нормально. Фабиак очень тихое место. Этот турист встретил Иллариона, и тот, рассказав ему о Фабиаке, рекомендовал наш дом. Очень симпатичный человек.

— Он смуглый?

— Да, пожалуй, смуглый.

— Не очень высокий?

— Нет, не очень. Ты его встретил?

— Я… Да, мы его заметили у магазина.

— Он скоро вернется. Я заканчиваю уборку его комнаты… Сейчас дам тебе перекусить. У тебя много уроков?

— Карта и задача.

* * *

Когда человек вошел в зал, я сидел у камина, за небольшим столом, где обычно готовил уроки.

Зал гостиницы Даррегиберри совсем не походил на ресторан какого-нибудь роскошного отеля. Однако он был не менее уютным. Прямо у входа, с правой стороны, видна была деревянная стойка, а позади нее — целая батарея бутылок. Затем шла лестница, которая вела наверх. Четыре стола, стоявших слева, были покрыты клеенками в серую и красную клетку, в тон занавескам на окнах. На каминной доске стояли медные кастрюли и бачки. А по обе его стороны на светлых стенах сверкали старые грелки для согревания постелей. Рекламные календари, зеркала, чуть тронутые временем, горшки с комнатными растениями и кактусы дополняли убранство зала. Все это сияло чистотой, так как моя мать отличалась опрятностью.

Огонь в этот зимний вечер горел отлично, в зале носился аромат рагу из дичи. Великолепие огня, переливчатые отблески медной посуды, красные клетки занавесок, коричневые балки, смачный запах лука и подогретого вина — все это смешивалось воедино, весело встречая вас на пороге.

Я был один. Мать хлопотала на кухне, отец возился в хлеву, я и сам только вернулся оттуда — ходил поздороваться с отцом.

Когда дверь приоткрылась, я тонкой линией наносил на бумагу контур карты Мексики.

— А! Вот и юный Бертран, — послышался дружелюбный голос.

Тщательно закрыв за собою дверь, астек, улыбаясь, приближался ко мне. Он медленно снял перчатку и протянул мне руку.

— Добрый вечер, молодой человек. Меня зовут Эмиль Дюран. Некоторое время буду жить у вас. Да, да, именно здесь, «У пиренейского медведя»…

— Добрый вечер, сударь, — пролепетал я.

— «У пиренейского медведя»… Замечательное название! Я очень люблю Пиренеи… Симпатичнейший огонь и то, что на нем варится, — не менее. Аппетитный запах. Обожаю рагу из дичи…

Потирая руки, астек кружил вокруг моего стола.

— Мы работаем, как я вижу. Отлично. О, да это карта! Дайте-ка мне взглянуть. Скажите пожалуйста, Мексика… Вы рисуете карту Мексики. Прекрасная страна… Мексика… Не смею больше отрывать вас от дела. Пойду немного прилечь до ужина. Я приехал сюда отдохнуть. У меня слабые легкие. В ваших краях целебный воздух. И так спокойно! Это хорошо, очень хорошо… Я чуть прошелся. Деревня мне понравилась, и чувствую я себя здесь как дома. Отлично! До скорой встречи, молодой человек!

Он улыбнулся и скрылся на лестнице.

Итак, это был астек или, вернее, тот самый приезжий, которого мой друг Феликс с первого взгляда окрестил астеком. Примечательная подробность — этот человек тотчас же узнал карту Мексики, которую я едва успел набросать. По правде говоря, это еще ничего не доказывало. Мало-мальски образованный человек знаком в общих чертах с контурами Центральной Америки, шишкой полуострова Юкатан, Мексиканским заливом на восточном берегу и перешейком Теуантепек, — настолько узким, что можно подумать, будто в этом месте континенту затянули талию, — и, наконец, длинным острием Нижней Калифорнии на западе. Конечно, все это достаточно характерно и известно.

«Этот астек такой же астек, как Илларион Пейре, — подумал я. — У моего друга Феликса слишком богатое воображение».

Однако что-то экзотическое в незнакомце было. Небольшого роста, с тонкими и смуглыми руками, он двигался с какой-то необыкновенной гибкостью. Я никак не мог определить его возраст. Лет пятьдесят? Может, и больше, может, и меньше. Когда он снял свою мягкую шляпу, я увидел, что волосы у него очень темные, с проседью и только на висках совсем серебряные. Его круглое смуглое лицо с черными глазами казалось мало подвижным. Но глаза сверкали странным блеском. Или это отсветы огня зажигали золотистые точки в черных как смоль зрачках? Скулы у него довольно резко выдвигались вперед, рот был небольшой и мясистый… Да, поразмыслив, я тоже нашел, что этот Эмиль Дюран — какое банальное имя! — имел некоторое сходство с древними астеками, изображения которых нам показывал школьный учитель, господин Казен.