Тайна перстня Венеры

Нет, приехавший полицейский определенно не внушает мне доверия. Даже наши дуболомы-следователи, которым все до фонаря, не отправили бы так восвояси свидетеля, не расспросив его об обстоятельствах обнаружения трупа! Похоже, тут уже схема накатанная. Смерть на курорте – несчастный случай. А если некие рыжие мисс попытаются рассказать хоть что-нибудь, допускающее иную трактовку произошедшего, – с ними надо как можно скорее распрощаться.

Почему я так взвинчена? Реакция на бесцеремонность здешнего мальчика в полицейской форме? Жалость, пылающий огонь мщения? Или что-то меня сильно беспокоит?.. Все-таки здесь очень странное место и очень странное общество. Дня не проходит без происшествия. И вот уже случилось непоправимое…

Думай, думай, думай…

Если не получается выбросить всю эту историю из головы – значит, что-то тебя в ней настораживает. Надо просто время для того, чтобы осознать, что именно вызывает подозрения…

Я опустилась на скамью, потуже затянула узел парео, обхватила руками колени и попыталась, абстрагируясь от эмоций, тезисно перечислить имеющиеся в распоряжении сведения.

Из более-менее конкретных фактов, пожалуй, можно выделить следующее:

– с Егором и Таней происходили происшествия, которые могли привести к трагическим последствиям. Точно нельзя сказать, были они стечением обстоятельств или результатом чьего-то злого умысла. Тот же мусорный бак, едва не проломивший мальчишке голову, мог просто отвалиться и рухнуть вниз. Если речь идет не о простом стечении обстоятельств, Татьяна явно покрывает таинственного пакостника – вряд ли она не разглядела, кто ее столкнул вниз с площадки;

– с кем-то из барышень (не со мной!) Дитрих явно крутил роман. Соответствующая эсэмэска сожрала немало моих нервных клеток, сам бюргер поцарапан в любовных схватках так, что смотреть больно. Скорее всего, бюргерскую страсть разожгла Татьяна – очень уж он за нее переживал;

– пластырь с Таниной коленки валялся возле номера Дитриха;

– смерть наступила в десять-одиннадцать часов вечера.

Последний пункт заставил меня вздрогнуть.

Я сняла с шеи пластиковый прозрачный шнурок, на котором болтался сотовый телефон, залезла в раздел эсэмэсок, и…

Мой сын Женька прислал мне эсэмэску с информацией о том, что Танюша безработная, в десять часов десять минут. В десять пятнадцать я уже стояла на пляже, ошалело созерцая страстную любовь Саши и Вероники. Судя по тому, что я увидела, процесс был в самом разгаре и далек от завершения. Что ж, по крайней мере, у двух людей есть алиби… А оно есть – потому что если смерть Дитриха носит насильственный характер, то речь идет об отравлении. Допустим, Саша, закончив приятное времяпрепровождение с Вероникой, возвращается к себе, не находит Таню, потом обнаруживает ее в номере Дитриха. Все сошлось бы в том случае, если бы Саша схватил нож и построгал бюргера в капусту. Но никаких представляющих угрозу для жизни ранений на теле немца нет. Так что, предполагая убийцу в Саше, приходится констатировать: времени у того было в обрез, и в этом цейтноте травануть бюргера он не мог. Да, все правильно! Или… Нет. Нет! Нельзя исключать и вот какой вариант. Яд был дан ранее, в обеденное время, например, до секса с Вероникой (еще один способ отомстить неверной Татьяне?). Ведь, приходя ко мне, Дитрих жаловался на плохое самочувствие. Он решил – пахлава, съеденная на экскурсии. А на самом деле это могло быть отравленное Сашей пиво, или еще какой-нибудь напиток, или еда, куда отец Егора щедро сыпанул яда. Получается, это могло произойти, когда я, опасаясь за состояние здоровья Тани, сидела возле ее постели. Вот только… Где же он его достал?! Опять полный бред: собираясь в отпуск, брать с собой отравляющее вещество, предполагая, что жена пустится во все тяжкие и возникнет желание травануть ее любовника?! Да и вообще: зачем убивать любовника?! Что это решает?! Как это способствует налаживанию нормальных отношений и профилактике измен?! Надо сходить, наконец, за шляпой – я точно перегрелась на солнце… И еще один момент: в кино какой-нибудь злобный злодей, сделав гадость любовнику жены, возможно, и сможет заниматься сексом, заводясь от мыслей об агонии обидчика. Для кинематографа такое органично. Но в реальной жизни я себе такой ситуации не представляю. Хотя… рассматривая нормальность или ненормальность поведения, мы думаем о психически адекватных людях. Ох, мне мой приятель, судебный психиатр Витя Новиков, порой такого понарассказывает, волосы дыбом…

Короче, дело ясное, что дело темное.

Плохой из меня Шерлок Холмс, как-то я вроде шевелю серыми клеточками, а все без толку.

– Привет, Наталия! Я вся сгорела, ужас просто. А ведь максимум полтора часа на солнце провела и кремом пользовалась, но вот, – подошедшая ко мне Ванесса, в красивом бело-голубом купальнике, повернулась спиной, – видите? Сначала ничего не чувствовалось. А потом я в море захожу, и…

Надо ее перебить, или я сойду с ума от этой беззаботности.

– Дитрих мертвый.

– Что, тоже сгорел? Это солнце, оно такое… – Внезапно ее черты каменеют. – Как мертвый? Что случилось?