Тайна пишущей машинки

Ханс Краузе Тайна пишущей машинки

Подозрение за подозрением

По городу ездила машина с громкоговорителем. Не было ни одной улицы, ни одной площади, на которых не прозвучали бы слова обращения: «Внимание, внимание, говорит полиция…» Они доносились до самых дальних и тихих уголков.

В это послеобеденное время большинство горожан находилось на улицах: на фабриках и заводах шла пересменка, многие учреждения и конторы закрывались. На автобусных остановках — столпотворение, в магазинах — наплыв посетителей.

«Внимание, внимание, говорит полиция…»

«Ну сколько можно! — наверняка подумал про себя кто—то из прохожих. — Видимо, проводят очередную кампанию по безопасности дорожного движения. Эта песня уже известна: водители, придерживайтесь установленной скорости движения; велосипедисты, следите за обстановкой на дорогах при повороте налево; пешеходы, переходите улицу только в установленных местах! Ну да легкомысленных людей ничему ведь не научишь».

Но дело было совершенно в другом: из динамиков на этот раз не звучали набившие оскомину предупреждения и поучения.

«Внимание, внимание, говорит полиция! Сегодня утром в лесу за городом обнаружен труп неизвестной пожилой женщины. Причина смерти — сердечный приступ. Поскольку у нее не было с собой никаких документов, и никто не заявлял о пропавших гражданах, проведенное расследование не дало никаких результатов. Рост погибшей — сто шестьдесят два сантиметра, волосы седые, на ней серая вязаная кофточка, синяя с черной отделкой юбка, шерстяные чулки темного цвета и черные полуботинки. При ней найдены хозяйственная сумка из зеленого кожзаменителя и палка с серебряным набалдашником. Любые заслуживающие внимания сведения просьба сообщить уголовной полиции или в ближайший полицейский участок. Благодарим за внимание!»

Автомобиль с громкоговорителем медленно двигался дальше. Вновь и вновь звучало обращение: «Внимание, внимание, говорит полиция…»

Одиннадцатилетнего подростка, который учится в пятом классе и почти все свободное время гоняет футбольный мяч, смерть незнакомой старой женщины вряд ли взволнует. Лутц Хартвиг не составлял в этом плане исключения, хотя и закрывал окно своей комнаты в то время, когда полицейская машина проезжала мимо их дома. И все—таки он задумался: «Семидесятилетняя женщина, невысокая и худая, с седыми волосами, в серой вязаной кофточке и с палкой… Кто бы это мог быть? Может, я ее знаю?»

Лутц принялся размышлять: «Недавно, собирая макулатуру, мы с друзьями заходили в разные дома, стучались и звонили во множество дверей. Может быть, даже были и у этой неизвестной женщины, труп которой обнаружен сегодня утром в пригородном лесу? А что — вполне возможно».

Лутц напряг память. Вспомнил старую женщину с Кольцевой улицы. Отдавая ребятам старые журналы и газеты, она жаловалась на ревматизм:

— Поверьте мне, милые ребята, такой ревматизм гораздо хуже зубной боли. Плохие зубы можно подлечить у стоматолога или же, наконец, просто вырвать. Но застарелый ревматизм не излечивается. Врачи могут прописать все, что им угодно. Вот бы опять стать молодой, такой же, как вы. Это было бы лучшим лекарством.

«Да нет, та женщина была толстой, как бочка. — Лутц продолжал размышлять. — Худая, с седыми волосами и с палкой… О ком же может идти речь? Пожалуй, о бабушке, которая разводит собак. Ей наверняка более семидесяти. И на садовом участке она живет одна. Одна со своими собаками. Но ведь четвероногие друзья не могли заявить о ее пропаже, если она не вернулась с прогулки. Старушка выглядела больной, ее лицо было прозрачно—бледное. Да, чувствовала она себя, видимо, скверно. И у нее для нас ничего не оказалось, ни одной старой газеты».

«Вот ведь беда, — подумал Лутц, — кто же будет заботиться о бедных собачках, если бабушка умерла?»

Мальчик забеспокоился. Ему необходимо было развеять свои опасения и узнать, не опустел ли домик в березовом проезде.

Как обычно, он скатился вниз по хорошо отполированным перилам. За его спиной раздался топот детских ног.

— Подожди меня, я хочу с тобой, — закричал его шестилетний брат Миха.

— Исчезни, мне не до тебя, — решительно заявил Лутц.

Миха проскользнул в дверь за старшим братом. — давай, давай, уматывай! Или ты оглох? — приказал Лутц на улице малышу. — Что ты постоянно бегаешь за мной? Я ведь предупреждал тебя тысячу раз.

— Ну да, тысячу раз! Скажешь тоже, — возразил Миха.

Из—под челки, закрывавшей лоб, на Лутца упрямо смотрели огромные детские глаза.

Лутц угрожающе помахал кулаком.

— Давай уматывай, да поскорее, или я поколочу тебя.

Миха понял, что дело принимает нежелательный оборот.

— Ишь чего захотел, — как будто бы безучастно произнес он, — я решил немного прогуляться.

— Не возражаю, но только не со мной. Понятно?