Тайна племени голубых гор

— На меня можешь напустить порчу? — в упор спросила я его.

— Нет, не могу. На тебя зла нет. — И беспокойно заерзал на краешке кресла.

А когда это зло есть? У колдунов оно бывает часто, потому что это люди с капризным и неуживчивым характером. На каждый случай существуют свои козни. Например, колдуну в чем-то отказали. Он берет человеческий волос и пять камней (ни больше ни меньше), завязывает свои реликвии в узелок и произносит над ним заклинание:

Властью богов Текерзши и Ёна

Пусть исчезнет его земля,

Пусть его теленок не проснется,

Пусть отрастут крылья у его буйволов

и они улетят.

Как я пью воду, так и он пусть пьет воду.

Как я испытываю жажду, так и он пусть

ее испытает.

Как я голоден, так и он пусть будет голоден.

Пусть плачут его дети, как мои.

Пусть жена его ходит в тряпье, как моя.

Ночью колдун пробирается к хижине обидчика и кладет под крышу «заколдованный» узелок. Хозяин хижины, конечно, обнаруживает узелок на следующее утро. «Мина», заложенная колдуном, производит самое удручающее действие. Угнетенный и расстроенный, хозяин сам начинает портить свою жизнь. Топор буквально валится у него из рук и обязательно попадает по ноге. Человек идет доить буйволиц и почему-то забывает об осторожности. Бамбуковый сосуд падает, и молоко разливается. За день случается столько неприятностей, что к концу дня он чувствует себя больным. Вот тогда надо идти к прорицателю. Он скажет, какой колдун напустил «порчу», и сможет снять ее. Конечно, колдун делает это не сразу. Его нужно долго уговаривать, что-то обещать, кормить. И все для того, чтобы пилиютпол произнес еще одно заклинание.

Властью богов

Пусть будет его земля.

Пусть уйдет холод,

Пусть придет милосердие,

Пусть теленок будет здоров.

Мой дух очистился от вины,

Лежавшей на мне.

Его дух пусть тоже очистится.

И человек выздоравливает. Он снова крепко держит топор в руках, следит за буйволицей и приносит в хижину надоенное молоко, не раздает подзатыльники детям и может даже сходить на базар в Утакаманд. «Порча» ушла…

Для того чтобы отомстить за нанесенную обиду, достаточно взять кость в правую руку и произнести:

Пусть придет болезнь и погубит его,

Пусть он сломает ногу,

Пусть он сломает руку,

Пусть ослепнет на один глаз.

Пусть его дом и семью посетят все беспокойства.

Пусть все волнения, что причинил мне,

перейдут к нему.

Что случится с этой костью в земле,

Пусть случится с этим человеком.

Колдун закапывает кость в джунглях неподалеку от манда виновника. Жители непостижимым образом сразу узнают об этом. «Порченный» немедленно бежит за пророком, пророк — за колдуном. За такое «расколдовывание» надо платить теленком. Колдун придирчиво осматривает теленка и важно отправляется в лес. И снова:

Пусть болезни уйдут,

Пусть волнения уйдут…

Забрав кость, он с достоинством удаляется. Вот что случается, когда в родном племени есть пророки и колдуны.

Ну а духи? Их, пожалуй, нет. Они не успели еще переселиться в страну тода из селений соседних племен. Правда, некоторые из них время от времени забредают сюда, но не самостоятельно, а с помощью антропологов, у которых пылкое воображение. Уезжают такие антропологи, исчезают и духи. Иногда они находят себе пристанище на страницах толстых журналов. Но только не в стране тода…

Священные буйволицы — для жрецов, боги — для пророков, кости и камни — для колдунов. А что же для обычного тода? Для него все остальное: солнце и облака, деревья и цветы, горы и реки. Он их видит каждый день и каждый день удивляется их красоте. Все, что он видит вокруг, — все реально. И поэтому тода, за немногим исключением, реалист. Достойна поклонения только реальная красота.

— Боги? — переспросил меня однажды Сириоф. — Я не видел богов. О них рассказывают жрецы и прорицатели. Мой отец и дед тоже их не видели. А вот земля и солнце всегда были и есть. Я молюсь им.

чьи боги лучше?

В Мутанадманде на фасаде одного из храмов я видела странное изображение. Три индусских бога — Вишну, Кришна и Лакшми — улыбались с гранитной плиты, и тонкая ирония таилась в их улыбках. Под ними был высечен буйвол.

— Откуда это? — спросила я Нольдоди. Тот безнадежно махнул рукой:

— Брахманские боги, амма, теперь их рисуют везде. Как будто наши боги хуже.