Тайна пленного генерала

– Неужели! – воскликнул Шубин. – Я родом из Эльзасца, по происхождению немец, но обучался во французской школе. Чем вас не устраивает моё Эльзасцкое произношение?..

В конце пути они практически бежали, свернули в узкие проулок, спускающийся к промышленной зоне – в этой местности не было даже бродячих собак. Снег валил красивыми крупными хлопьями, залеплял глаза и рот. До рассвета оставалось чуть больше трех часов – не критично, но надо было шевелиться. Они метались вдоль кирпичной стены, в тёмное время здесь всё не так как днем. Наконец Шубин сообразил, свистнул два раза…

– А мы уже пристрелить вас хотели, товарищ лейтенант, – проворчал Резун, появляясь в проеме. – Вы необычно выглядите!

– Так надо… – проворчал Глеб, подталкивая девушку. – Полезайте, «фрау Магда», и не говорите, что уже вжились в роль.

– Надо же, появились! – облегчённо засмеялся Вартанян. – А мы уж думали…

– Что вы тут думали? Что урока не будет? Что училка заболела? Не дождётесь, товарищи. Скоро выступаем!

За разбитыми перегородками было сравнительно тепло, Резун светил гостям под ноги, чтобы не споткнулись. Красноармейцы, переодетые полицаями, устроили здесь лежбище, изнывали от безделья – где-то отыскали матрасы, рваный брезент, промасленную мешковину, грелись как могли. При виде командира зашевелились, стали подниматься.

– Лежим значит, мечтаем? – хмыкнул Глеб. – Оголодали, никто не подкармливает?

– Ага, сидим, словно наказанные, – пожаловался Курганов. – И даже не знаем, живы вы там или нет.

– Вы сами так решили… – смутился Кошкин. – А что нам тут делать? Устраивать бег с препятствиями? Политинформацию проводить? Так мы уже всё обсудили: и войну, и сложное международное положение, и даже вас с Анастасией Игоревной.

– Ладно, – вздохнул Шубин, пристраиваясь на обломок кирпичной стены. – Делаю важное заявление: до рассвета три часа; до нужного нам места километра два с половиной – три. Это пригородный посёлок, где раньше действовала пересыльная тюрьма. Дорогу представляю смутно, но думаю, доберемся. Идём пешком, чтобы не поднимать шум. В случае встречи с патрулём говорить буду я, а вы молчите. Вступать в бой только по особой команде! Ни шагу без приказа, уяснили? И помните – излишняя осторожность никому ещё не навредила.

– А где наша одежда? – встрепенулось Настя.

– Здесь! – быстро отозвался Кошкин. – Вон, в вещмешках, стережём как зенице ока.

– Кончайте ржать! – прикрикнул Шубин. – Никто переодеваться не будет. Наши портки несёте на себе, и не дай бог потеряете! А теперь внимание, предлагаю примерный план…

Охрану резали без жалости: дорожка тянулась вдоль бетонного забора, струилась за поворот; набросились сзади, одновременно. Крепыш с погонами ефрейтора что-то услышал, но пока оборачивался, холодная сталь рассекла ему горло; второй брыкался даже с ножом в шеи, попятился, изображая вместе с Кошкиным страшное танго; Лёха отпрыгнул, немец повалился на колени, схватился за разрезанную шею, чтобы остановить поток крови и повалился носом в землю. Кошкин отволок его в кусты, пнул ногой – мёртвое тело покатилась в канаву, которая тянулась по всему периметру окружая бывшую пересыльную тюрьму, как крепостной ров старый рыцарский замок. Резун поступил со своим точно так же: второе тело последовало за первым…

– Тише нельзя? – рассердился Глеб. – Вы что шумите как на учениях?

– Виноваты, товарищ лейтенант, но вроде нет никого…

Шубин отступил за дерево, переглянулся с Настей, – женские глаза блестели в полумраке как кошачьи, она стояла за деревом, ждала своего часа.

– В грязь не лезть и не геройствовать! – предупредил Глеб. – У каждого своя задача. Твои сапожки должны остаться идеально чистыми…

Здание тюрьмы возвышалась на окраине поселка, за дорогой начинался частный сектор, погруженный в темноту. Там было тихо, только изредка гавкали собаки. Посадская улица для движения почти не использовалась, по ней передвигался только тюремный транспорт. Идея окружить тюрьму минными заграждениями оккупантам в голову не пришла, учреждение использовалась не на полную мощность в виду своей удаленности от центра Лозыря.

Рабочий сектор состоял из нескольких изолированных блоков, заключенных там было мало, но охрана выделялась солидная. Патруля разведчики едва не пропустили – часовые шли им навстречу от юго-западного угла, негромко беседовали. Бойцы Шубина на цыпочках ушли в сторону, присели за голый кустарник: поступили патронташи, скрипели сапоги – из мрака появились фигуры в длинных шинелях: ремни, карабины за плечами, потом это все пропало во мраке, лишь кряхтели и возились люди. Глухо вскрикнул кто-то из немцев, – ему похоже заткнули рот. Слушать все это было неприятно, но не затыкать же уши? Тела оттащили, бросили в ту же канаву; из темноты показались двое…

– Все в порядке? – прошептал Шубин.

– Да, товарищ лейтенант, – отозвался Курганов.