Тайна подземного королевства

— Что, съесть? — прошептала она. — Роберт, хочешь, я ее съем?

Он замер:

— Нет. Хлоя…

— А я могу. Тогда они поймут.

— Нет. Прошу тебя. Оставь себе возможность выбора. Не закрывай обратного пути. — Голос Вязеля был тих, суров. Роберт понимал — он использует против нее силу, скрытую в словах, в буквах, из которых они состоят, — Прошу тебя, Хлоя. Понимаю, они тебя обижали. Понимаю, эта обида таилась внутри тебя, а они ее никогда не замечали. Я тоже однажды причинил боль, и думаю, она никогда уже не простит меня. Но навеки запирать себя здесь — это не выход. Подумай, Хлоя. Не спеши.

Она бросила взгляд на него, потом прошла мимо. Вязель отстранился, не пытаясь остановить ни ее, ни Короля, только смотрел, как они идут к подножию винтовой лестницы.

Хлоя оглянулась на Роберта. С усмешкой помахала ему.

— Пока, Роберт. Будь осторожен. Я только начинаю знакомиться со своими новыми способностями.

Она опять поднесла ягодку к губам, прикоснулась к ней языком, поглядела на брата, потом на Короля. Его глаза ярко сверкали из-под омеловой маски.

Хлоя хихикнула. С силой швырнула ягодку в брата, развернулась и весело помчалась вверх. И долго, пока она не добежала до самой вершины, до них доносился ее веселый смех.

U. УР — ВЕРЕСК

Максел, я что-то слышала. — Кэти встала с кресла. Джон появился как раз вовремя, принес кофе.

Раздался какой-то звук, но явно не смех. Всем присутствующим здесь было не до смеха.

За окном в небе неподвижно висели летние звезды.

Не пристало священнику пребывать в такой растерянности. Мне хочется, чтобы Христос поднялся в небо, как солнце. Чтобы он согрел Хлою Своим сиянием, чтобы она села и засмеялась по-настоящему.

Но я могу сделать только одно — подойти и положить свои большие руки на плечи Кэти.

Она вздрагивает, будто спросонья, поднимает на меня глаза.

— Максел, всё будет хорошо, — шепчет она. Как будто это не ее, а моя дочь лежит при смерти.

Кому дано увидеть бездны Аннуина?

Познать всю черноту его глубин?

Книга Талиесина

Лес Потустороннего мира был полон разнообразных звуков. Шорохи и шепот блуждали по нему, вспугивая птиц. Из чащи, громко вереща, вылетали скворцы, дрозды, галки.

Кларисса сидела у подножия тополя и смотрела на птиц.

Сгустилась тьма. Возможно, впервые за много тысяч лет сквозь полуночную черноту деревьев проступили звезды. Налетел ветер, и листья, шурша, падали на землю. Пни и подлесок превратились в тени, исполненные тайны. Тихие шорохи стали оглушительными.

Поежившись от холода, она обхватила руками колени.

Вязель наверняка знает, что она до сих пор охотится за ним. Он всегда это знал. Долгие века она гонится за поэтом, хочет вернуть знание, которое он похитил. В облике выдры, гончей собаки, орла, богини она преследовала его; они бывали огоньками над болотом, звездами, что движутся по небу безмолвно и бесконечно, зернышками пшеницы на земляном полу амбара. Они поднялись в верхний мир и там продолжили свою вековечную игру: она стала женщиной по имени Кларисса, еще одним отзвуком самой себя, еще одним воплощением. Вспомнив об этом, она снова поменяла свой облик: ее одежда сменилась линялыми рабочими штанами, волосы сами собой заплелись в косу.

И всё это время ее яростная жажда мести не знала колебаний.

До этой минуты.

Она нахмурилась, стерла с лица нарисованные лишайником спирали.

Когда она столкнула его с лестницы, на миг ею овладело безудержное веселье — а потом его сменил ужас. Он падал кубарем, ударяясь о ступени, с грохотом и криком. Ужас, леденящий ужас.

На миг она подумала, что убила его.

Это должно было знаменовать победу. Но неожиданная боль пронзила ей душу ледяным копьем. Вся ее жизнь была погоней за ним. А если он исчезнет — что ей делать? Мимо нее промчалась девочка, а Кларисса всё еще стояла недвижимо, потом сбежала вниз, схватила его, перевернула, проверила, бьется ли сердце, приложила ухо к груди — дышит ли?

Сначала на нее нахлынуло облегчение; потом — безумная злость, за то, что он заставил ее испытать эти чувства. Вязель. Гвион. Талиесин. Он был ее врагом, она его ненавидела, хоть и знала: никакая ненависть не в силах утолить ее обиду.

И тогда-то ей и пришла в голову мысль.