Тайна повесы

– Нужно сообщить его матери, – утром сказала она. То были ее первые слова. Без приветствий и лишних замечаний, сразу: «Нужно сообщить его матери».

В ответ ей Майкл кивнул, поскольку был полностью с ней согласен.

– И твоей матери тоже нужно сказать. Они ведь сейчас в Шотландии и не могут ничего знать.

Майкл опять кивнул. На большее он не был способен.

– Я им напишу, – кивнул он в третий раз, гадая, что ему дальше делать.

О необходимых дальнейших действиях ему сообщил лорд Уинстон, но об этом Майкл даже думать не хотел. Ведь тогда невольно закрадывались мысли о том, что ему дала смерть Джона. Но разве его смерть могла дать что-то хорошее?

Ноги отказывались держать его, и Майкл почувствовал, что скользит вниз, на пол. Он сел, вытянув вперед ноги и свесив голову. Он не хотел ничего получать. Или же хотел?

Майкл хотел Франческу. Но ничего больше. И не так. Не ценой смерти брата.

Он никогда не испытывал зависти к Джону. Не хотел ни власти, ни денег, ни титула. Он хотел только его жену.

А теперь все складывается таким образом, что Майклу придется принять титул. За это сердце его безжалостно терзало чувство вины.

Быть может, он хотя бы однажды желал брату смерти? Нет, невозможно. Никогда он не хотел, чтобы Джон умер.

Или хотел?

– Майкл?

Он поднял голову. Лицо Франчески по-прежнему сохраняло пустое выражение, и выглядела эта маска хуже гримасы самых горьких рыданий. У Майкла разрывалось сердце при взгляде на нее.

– Я послала за Джанет. – Она имела в виду мать Джона. Какое же горе испытает несчастная женщина! – И за твоей матерью. – Она тоже будет в отчаянии. – Как ты считаешь, кому еще следует сообщить?

Майкл покачал головой. Он осознавал, что должен встать в присутствии леди, но не мог найти сил. Неприятно было, что Франческа видит его таким слабым и сломленным, однако перебороть себя у него не получалось.

– Присядь лучше, – выдавил он наконец. – Передохни.

– Не могу, – сказала она. – Мне необходимо… Если присяду хоть на миг, я просто…

Она прервалась на полуслове, но Майкл и так все понял.

Он снова посмотрел на нее снизу вверх. Она заплела свои каштановые волосы в простую косичку. Лицо бледное. Она выглядела такой юной, почти как дитя. Она определенно была слишком молода, чтобы переживать такое горе.

– Франческа, – сказал он просто так, не обращаясь к ней и ни о чем не спрашивая.

И вот она произнесла эти слова. Ему даже не пришлось лезть к ней с этим вопросом.

– Я беременна.

Глава 3

«…Я его люблю. Люблю до безумия! Без него мне не жить».

Графиня Килмартин – сестре Элоизе Бриджертон, через неделю после бракосочетания.

– Со всей ответственностью заявляю, Франческа, что прежде никогда не видела будущей матери, такой светящейся здоровьем.

Слова свекрови вызвали у Франчески улыбку. Они прогуливались в саду при особняке, в котором теперь все вместе жили. В одну ночь Килмартин-Хаус превратился в королевство женщин. Первой приехала Джанет, после – Хелен, мать Майкла. Дом наполнили женщины Стерлинг, и теперь тот казался совершенно другим.

И Франческе это ощущение казалось странным. Она думала, что в этом доме всегда будет чувствоваться присутствие Джона, что он будет видеться ей во всем: в вещах, которые их окружали, в самой атмосфере. Однако Джон просто исчез, а нахлынувшие после его смерти дамы словно подменили этот дом. И Франческа считала, что это, пожалуй, к лучшему: поддержка ей сейчас необходима.

Но жить в обществе женщин было очень непривычно. Отныне дом заполонили цветы – вазы попадались на каждом шагу. Запахи сигар и сандалового мыла Джона, которые, казалось, пропитали комнаты особняка, теперь совсем выветрились. Отныне тут царили ароматы лаванды и розовой воды, и каждый раз, когда обоняние Франчески отмечало эти новые нотки, ее сердце разрывалось от печали.

Майкл тоже теперь как будто сторонился ее. Он, конечно, ее навещал по несколько раз на неделе, – и Франческа, если быть честной, считала его визиты, – но он как будто не присутствовал в доме как раньше, при Джоне. Майкл изменился, и Франческа запрещала себе его осуждать за это, даже мысленно. Надо помнить, что он тоже страдает.

И Франческа напоминала себе об этом при каждой их встрече, когда замечала его отчужденный взгляд, когда замечала, что он больше не дразнит ее, как прежде, и когда ловила себя на том, что не знает больше, о чем с ним разговаривать.

Франческа напоминала себе об этом всегда, когда им приходилось сидеть в неловком молчании.

Кажется, вместе с Джоном она потеряла и Майкла. И пусть над ней теперь трепетали две – даже три, если считать маму, которая приходила в гости каждый день, – матери, Франческу мучило одиночество. И тоска.

Никто не предупреждал, что будет так тоскливо. Почему никому не пришло в голову ей это объяснить? Хотя даже если бы ее мать, которой тоже пришлось рано овдоветь, попыталась ей пересказать чувства, которые будут отныне наполнять ее, разве Франческа бы поняла?

Нет, такое можно только прочувствовать.