Тайна предсказания

Брат Фридеманн, исполнявший в аббатстве обязанности врача, аптекаря и ботаника и своей длинной рыжей бородой сильно отличавшийся от остальных монахов, поднялся по недвусмысленному кивку аббата и собрался освободить бездыханного Мельхиора из его плачевного положения, которое по смерти не пристало и обычному христианину, а уж брату духовного звания — в особенности.

Но когда Фридеманн обеими руками обхватил голову Мельхиора, чтобы выпрямить умершего на стуле, стала видна шея трупа, а на ней — темные желваки, такие же крупные и черные, как сливы в монастырском саду. Тут уж и монахи вскричали один за другим: "Чума! Чума!" — и покинули трапезную; впереди всех — аббат Люций.

Леберехт, тоже бежавший от мертвого в свою комнатку, пребывал там в страхе до следующего дня. Во внутреннем дворе аббатства развели костер, и тело вопреки обычаю было сожжено, а не похоронено в склепе ордена. Лишь после того, как это свершилось, братья постепенно успокоились и даже осмелились выйти из своих келий, чтобы вновь совместно посвятить себя жизни по правилам ордена.

Но дьявол принес в аббатство недоверие и раздор. За ночь оплот мира и спокойствия превратился в очаг порока. Из страха перед болезнью каждый подглядывал за другим, одновременно избегая любой близости с остальными. Брат Фридеманн для предупреждения болезни выдавал таинственный эликсир из толченых драгоценных камней и ртути, но пользовались им лишь те монахи, которые питали к своим собратьям больше склонности, чем это принято среди мужей. Отсюда рождались интимная дружба или враждебные отношения, которые совершенно открыто выносились на обозрение и способствовали обострению и без того напряженной обстановки, царившей внутри монастыря.

Тяга к собственному полу, которая подспудно имеется у всех монахов, перед лицом угрожающей опасности, готовой разразиться в любой день, принимала гротескные формы. Во время общей молитвы, между примой и повечерием, братья кидали горящие взоры друг на друга. Они даже не боялись со словами Господа на губах совершать непристойные жесты, чтобы понравиться тому или другому и сунуть свою virgo[34]

сквозь отверстие в двери кельи и разбрызгать священное семя (при ближайшем рассмотрении большинство таких отверстий оказывались lignum perforatum.[35]

От подобных непристойностей не остался защищен и Леберехт. Лишь угрожая физическим насилием, он сумел отбиться от брачных игр черных монахов. Чтобы избегнуть всеобщего ожидания конца света, — а некоторые братья проживали каждый день с дикой решимостью, словно он был последний, — Леберехт вернулся в библиотеку, дабы пожинать плоды с дерева познания, как он делал это раньше. Целыми днями оставался он там один, и это обстоятельство было ему на руку.

В бесчисленных мудрых книгах Леберехт искал ответа на вопрос, почему монахи, находясь ближе к Господу Богу, чем другие люди, становились бестиями. Для этого он рылся в стопках книг и писаний. В благочестивых трактатах о мучениках и святых молодой человек не нашел ответа, поскольку они объясняли путь только в противоположном направлении. В Священном Писании эта возможность вообще не встречалась. Так что Леберехт кинулся в объятия древних философов, пытаясь найти объяснение у них.

Но даже Аристотель, который всегда знал ответы на все вопросы по эту и ту сторону нашего горизонта, мало писал о плохом в человеке и больше места уделял исследованию человеческих органов вкуса, чем проблеме чистого духа. Казалось даже, что философ отчаялся ответить на этот вопрос, поскольку не раз утверждал, что вся земная жизнь — это болезнь, своего рода сумасшествие. Лучше бы вообще не родиться. Но если человека уже постигла неудача родиться, то следует предпринять попытку по возможности скорее умереть.

Книги, подобные этому сочинению Аристотеля, противостояли учению Святой Матери Церкви и, конечно, хранились на тайных полках библиотеки, но именно эти книги теперь возбуждали особый интерес Леберехта.

Среди запрещенных книг по алхимии юноша натолкнулся на овеянные тайной труды бенедиктинца Базилиуса Валентинуса, который более ста лет назад приумножил мудрость веры мудростью языческой медицины. Среди прочих обнаружил он и книги Раймунда Луллия "Ars magna Lulli", "Testamentum" и "Experimenta". Луллий сочинил пять сотен трудов, в которых соединились философия, теология и алхимия. Он утверждал, что нашел философский камень, омолодил себя и таким образом продлил свою жизнь, вмешавшись в ремесло Всевышнего, за что был подвергнут опале со стороны Папы. Средствами логики Луллий тщился все формы явлений втиснуть в одну систему. И все же ответа на вопрос, с какими соками проникает зло в душу монаха, не смог дать даже ученый каталонец.