Тайна предсказания

Он снова и снова мысленно паковал свой дорожный мешок с необходимой одеждой, парой книг, дорогих ему с юности, и узкой рукой статуи "Будущность" из песчаника. С первыми утренними лучами Леберехт поднялся и, намереваясь не встречаться с хозяйкой и ее двоюродной сестрой, тихо покинул дом.

Первым делом Леберехт отправился в кассу магистрата, где распорядился подготовить наличными всю сумму его наследства, семьсот гульденов вместе с процентами, к полудню следующего дня в общепринятых денежных единицах, объяснив, что он намерен купить большое земельное владение вверх по Майну, в районе Вюрцбурга.

Во время шестого часа, когда, как он знал, монахи собираются на общую молитву, Леберехт явился в аббатство, пройдя, как обычно, через задний ход из сада. Он пересек внутренний двор и поднялся в библиотеку. Она была пуста. На столе он увидел разложенные Лютгером карты и описания поездки, но они мало интересовали Леберехта. Он повернул третью полку, поднялся по лестнице вверх, под своды, взял там запрещенную книгу Коперника и спрятал ее под камзолом.

Спустившись вниз, он вернул полку в прежнее положение, толкнул лестницу в сторону и вышел тем же путем, каким явился, в сад. Там, укрывшись за роскошно разросшейся шпалерой, он вынул из монастырской стены камень, который предварительно высмотрел специально для этой цели. Положив книгу в образовавшуюся нишу, Леберехт снова вернулся в библиотеку.

Немного времени спустя, как и договорились, пришел брат Лютгер и сообщил новость: аббат Люций согласен, чтобы он, Леберехт, сопровождал его в поездке до Монтекассино. Брат кастелян подготовил платье послушника с внутренними карманами для некоторого количества талеров — на случай, если он серьезен в своем намерении.

Решимость Леберехта укрепилась, и, прежде чем он успел задать вопрос о procedure[58] брат Лютгер объяснил, что отъезд назначен на завтра. Они отправятся на восходе солнца с почтой Таксисов в сторону Нюрнберга, ставшего оплотом протестантов, и переночуют в монастыре Святого Эгидия, который сохранился в этом купеческом городе, несмотря на Реформацию.

— Оазис веры среди пустыни еретиков, где пилигрим может благочестиво и безбоязненно уснуть, — Лютгер произнес это в елейной манере, присущей аббату Люцию, и лукаво подмигнул.

В остальном же, заверил Лютгер, путешествие в Италию подготовлено наилучшим образом. Путь им будут указывать новейшие карты и книги, вышедшие из-под пера популярных географов; это и будет весь их багаж, ведь даже в Италии монаху ордена бенедиктинцев требуется только сутана, которую он носит на теле, а истинный багаж его хранится в голове.

Говоря это, он протянул и подержал перед глазами Леберехта сложенную бумагу.

— Это откроет нам множество ворот и все границы!

Леберехт развернул толстый документ и прочитал: "Мы, Люций, аббат монастыря Михельсберг, удостоверяем, что податели сего письма, брат и послушник упомянутого аббатства, по заданию бенедиктинского ордена путешествуют в Италию, где целью их являются Монтекассино, учреждение Святого Бенедикта Нурсийского и аббатство nullius[59] и что вышеназванные не везут с собой ничего, что противоречило бы правилам, и не действуют против закона, чему подтверждение — эта печать".

— И вы думаете, брат Лютгер, что этого документа будет достаточно?

Лютгер рассмеялся:

— Как и всем бенедиктинцам, мне не хватает опыта путешествий, но я сказал себе, что пропуск с печатью открывает любой шлагбаум. Люди просто с ума сходят от печатей, они молятся на них. Печати — это реликвии нового времени.

Леберехт покачал головой. Его все еще занимала мысль, не посвятить ли Лютгера в свои планы. Но потом он решил, что рискует в последний момент сорвать свой и Мартин побег, и промолчал.

Последнюю ночь Леберехт провел в лихорадочном нетерпении. Теперь не было ничего, что могло бы помешать ему покинуть город. Молодой человек на один день попрощался с Мартой, и если он еще сомневался, серьезно ли она настроена, то при их расставании все сомнения испарились. Марта была возбужденной, как ребенок, и радовалась их совместному будущему. Она еще раз призналась ему в любви и с гордостью показала свой монашеский наряд, не сказав о том, каким образом раздобыла его. Умолчала Марта и о том, как будет добираться до Нюрнберга. Она заверила, что о транспорте позаботилась и что окажется там раньше, чем он. Ее единственная забота — длинные волосы, которыми ей вольно или невольно придется пожертвовать этой ночью ради монашеского облика. Но Леберехт развеял ее опасения, заявив, что она будет ничуть не меньше мила ему и с короткими волосами.

Упаковывая свой багаж и зашивая в одежду золотые дукаты, он мысленно прошел путь к почтовой станции, до которой должен был добираться окольными путями, чтобы сбить со следа возможных преследователей. Его подозрения в первую очередь касались Магдалены, которую он увидел вместе с Ортлибом. Плата за аренду для вдовы Ауэрсвальд лежала на столе. Чтобы не давать ни малейших объяснений по поводу своего исчезновения, Леберехт не оставил даже прощального письма.