Тайна профессора Макшеева

— Перчатки… на дежурном были перчатки. Он хотел скрыть обожженную руку. Бороды были несомненно наклеенные. Сторож — левша: он обыскивал Ткешу левой рукой.

— Да, да, так оно и есть, — растерянно закивал профессор. — Но какая у них была цель во всей этой истории?

— Я думаю, что главная их цель — получить мою записную книжку. Но здесь они просчитались. Ничего, кроме адресов и обычных записей, они в ней не найдут. Хуже то, что мы недооценили своих врагов и до сих пор не сообщили обо всем, куда следует.

— Несомненно, — говорил Званцев, — что охотятся за нами агенты иностранных государств; по их упорству и наглости можно судить, как им важно получить материалы опытов. Они поняли их военное значение. Мы должны опасаться всего. Надо прекратить работу дома и вести проектирование под надежной охраной. Завтра же я пойду в наркомат.

Приехав в Москву, профессор распрощался с друзьями и пошел домой. Несмотря на позднее время, дома его дожидалась какая‑то дама. Другов удивился, узнав в ней дочь Макшеева Елену Николаевну.

— Здравствуйте, профессор, — сказала она, поднимаясь ему навстречу. — Простите, что беспокою вас так поздно, но я решила во что бы то ни стало вас дождаться.

— Пожалуйста, пожалуйста… Садитесь… Чем могу служить?

— Видите ли, вчера вечером у меня опять были те два неприятных субъекта, о которых я вам говорила прошлый раз. Они мне показались еще более противными и, признаюсь… испугали меня. Они откуда‑то узнали, что вы у меня были, и вообразили, что я вам передала какие‑то бумаги. Я, конечно, отрицала это… они мне не верили и в конце концов стали грозить… Этот маленький так злобно глядел на меня… у него глаза, как у гадюки. Он говорил, что, если я от них что‑нибудь скрою, мне придется скоро раскаяться в этом… Я прямо перетрусила. Хорошо еще, что они спешили на поезд и скоро ушли.

— Почему вы думаете, что они спешили на поезд?

— Они говорили об этом и все поглядывали на часы. Я так разволновалась, что тотчас поехала к вам.

— И давно вы здесь?

— С шести часов. Они уехали ровно в двадцать минут шестого. Я точно заметила время.

— Не знаю, что вам и посоветовать, — сказал Другов. — Во всяком случае, я очень вам благодарен за сообщение. С этими господами и нам пришлось иметь дело. Не думаю, впрочем, чтобы в городе они были опасны. Держите с нами связь и не волнуйтесь.

Елена Николаевна успокоенная ушла домой.

Добившись приема в Наркомате внутренних дел, Званцев и Другов подробно рассказали всю историю, начиная с таинственной смерти Макшеева, раскрытия шифра, нападения на Пашкевича и кончая вчерашним приключением на озере.

Они также описали наружность каждого из трех неизвестных: белобрысого плюгавенького человека, высокого широкоплечего верзилы–левши и третьего, неизвестного, у которого правая рука должна быть сожжена кислотой.

Следователь по особо важным делам товарищ Ремизов тщательно записал все, что рассказали ему Другов и Званцев. Между прочим, он спросил их:

— Могли бы вы узнать этого, как вы сказали, белобрысого?

— Да, безусловно, хотя и видели его только мельком. У него чрезвычайно характерное лицо.

— Кто еще, кроме вас, видел его лицо?

— Дочь профессора Макшеева, Елена Николаевна. Она могла наблюдать его два раза и подолгу. Она видела этого блондина и еще одного, того, у которого, как мы полагаем, сожжена кислотой рука. Она их видела совсем недавно…

— Прекрасно, с ней надо будет побеседовать… — Вы, кажется, сказали, товарищ Званцев, что у вас они похитили паспорт? Подали ли вы заявление в милицию?

— Конечно.

— Что же нам теперь нужно предпринять? — спросил Званцев.

— В ближайшие дни вы перенесете проектирование в один из специальных институтов. Об этом договоримся особо. Но пока все должно остаться без изменений. Не подавайте вида, что вы собираетесь это сделать. И главное — они не должны понять, что об этом стало известно нам.

— Вашим делом мы займемся вплотную. Чрезвычайно важно выловить этих молодчиков, — добавил Ремизов, когда Другов и Званцев стали прощаться с ним.

___

Проектирование шло усиленными темпами. Через несколько дней чертеж снаряда был уже вычерчен в карандаше, оставалось только скопировать его на кальку и сдать чертежи и расчеты.

Но тут выяснилось, что никто не может похвастаться искусством чертить. Появилась необходимость пригласить чертежника.

— Очень бы не хотелось посвящать постороннего человека в это дело, — сказал Другов.

— А мы и не будем посвящать. Чертежник у нас ничего существенного не узнает. Мы дадим ему только скопировать при нас немой чертеж без всяких надписей и размеров, которые мы после проставим сами. Желательно, конечно, чтобы это был свой, надежный человек.

— Давайте пригласим Ольгу! Ольгу Пермякову, участницу нашей прошлогодней экспедиции. Она прекрасно чертит, — воскликнул Ваня.

Вечером того же дня Ольга появилась в квартире Званцева. Она пришла оживленная и веселая. Ваня при виде ее просиял. Ольге поручили снять с карандашного чертежа две копии на кальку. Чертеж был несложный, и эту работу можно было выполнить часов за десять.