Тайна пропавшего ученика

– Что? – переспросил Даниэль. Он крутил в руках пачку сигарет, словно собирал кубик Рубика. Заметив, что делает, он поспешно сунул её в карман жилета.

– День – судьбоносный? – повторила Флинн.

– Ну, – Даниэль внимательно разглядывал её, – по крайней мере для нас. Ты тут первый безбилетный пассажир с… за всё время.

На лице Флинн мелькнула улыбка. Значит, у Йонте действительно был билет! Разумеется, он у него был. Он ведь незаурядный, одарённый и честолюбивый. Он верил в себя и в то, что может что-то совершить. В конце концов, он Йонте.

– Время, проведённое в поезде, всегда судьбоносное, – продолжал Даниэль, очевидно обрадованный её улыбке, – даже для непава вроде тебя и… – Он замолчал.

– …и Фёдора, – подсказала Флинн.

Даниэль слегка вздрогнул:

– Да, Фёдора. Конечно. Он выручает нас, работая кочегаром.

Вслед за Даниэлем Флинн тоже выглянула в ночь. Ветер свистел у неё в ушах и гнал на смотровую площадку волны тьмы. Вдали светился огнями какой-то город, словно Фата Моргана в бесконечной Вселенной.

Несколько секунд они прислушивались к перестуку колёс под ногами, потом Флинн кашлянула. Тишина казалась ей неприятной.

Даниэль взглянул на неё так, словно совсем забыл, что она рядом.

– Мне тут подумалось, – сказал он, – что мы ещё совсем не говорили о твоих родителях.

– О маме, – поправила Флинн. Отца у неё не было – по крайней мере с тех пор, как она себя помнила.

– Да, о маме, понимаю, – сказал Даниэль. В его глазах что-то сверкнуло, как маяк в тёмном море. – Несколько минут назад я уведомил центральное бюро Всемирного экспресса. Они управляют всеми делами поезда. Сейчас твоей маме, должно быть, уже всё сообщили. Бедняжка, наверное, заболела от волнения.

Флинн в этом сомневалась. Она ещё помнила, как её сводный брат Янник однажды полтора дня провёл у друга, пока мама обнаружила, что его нет дома. Но Даниэлю этого не понять. Флинн ведь и сама не понимала.

– Ты, вероятно, уже заметила, что мы тут не особо жалуем современную электронику, но в твоём особенном случае ты, разумеется, можешь звонить маме сколько захочешь.

– У меня нет мобильника, – призналась Флинн, не зная, стыдиться этого или нет.

Даниэля её признание, казалось, совершенно не смутило.

– Хорошо, – сказал он, – тогда лучше всего будет сразу же написать ей письмо.

– Сейчас? – слегка испугавшись, спросила Флинн.

Даниэль, прищурившись, выглянул в ночь, словно впервые осознал, что вокруг темно. Он долго всматривался в циферблат старых часов на запястье.

– Ну что ж, – улыбнулся он, – пожалуй, лучше завтра. На следующей остановке в воскресенье утром я его отправлю. По воскресеньям экспресс всегда заправляется всем, что требуется на неделю. Павлины в это время гуляют по вокзалу и спускают все деньги на сладости и всякую ерунду. Например, Никос из третьего класса, если не ошибаюсь, собирает изречения, напечатанные на обёртках Рахенснафа. – Он покосился на Флинн.

А Флинн подумала: «Но я же не павлин». Никогда ей не придётся ни учиться тому, как изменяют мир, на таких уроках, как героизм или стратегия и уверенность, ни на самом деле изменять его после окончания школы.

Однако она ничего не ответила.

Над их головами потрескивали ночные светильники. И опять Флинн не смогла разглядеть в них ни лампочек, ни свечей. Под ними роились комары и мотыльки, их белые крылышки мелькали, мерцая словно блёстки феи.

– Тебе понравятся эти прогулки, – заверил Даниэль. – Воскресенье уже через два дня.

Флинн невольно вспомнился перрон номер два в Брошенпустеле. Все вокзалы жутко унылые, не важно – со сладостями или без.

– Написать маме, чтобы прислала мои вещи? – без особого воодушевления спросила она. Вообще-то ей этого не хотелось. Мама отправит всё не то, к тому же Флинн не хотела, чтобы она рылась в её шкафу. – Ну, вы понимаете, шмотки там… то да сё. – Она вытянула руки. – У меня же с собой ничего нет.

Даниэль лукаво улыбнулся:

– Не нужно. – Он указал на её голову и сердце. – Всё, что тебе понадобится, уже здесь.

В коридорах тоже горели ночные светильники, и все шторы были опущены. В Последнем Вагоне Флинн несколько секунд прислушивалась, но Гарабины было не видно и не слышно. Вероятно, они разминулись, хотя непонятно, как можно разминуться в поезде.

Хорошо ещё, Флинн не схлопотала на свою голову новых неприятностей – если, конечно, мадам Флорет не ждёт её в купе.

К счастью, её там не было.

Флинн без сил рухнула в постель – на удивление, застеленную чистым бельём и до середины накрытую золотистым покрывалом. На сине-зелёной подушке, рядом с одеждой, которую дал ей вечером Кёрли, лежала длинная, неимоверно мягкая сине-зелёная пижама с логотипом школы. А ещё на двери висел пушистый халат её размера. Очевидно, здесь снова побывал Кёрли.

Флинн не смогла сдержать улыбки. Даниэль прав. Это был судьбоносный день. С этого дня она две недели будет колесить в магическом поезде по Европе. И при этом она уже не одна. Впервые в жизни Флинн встретила ровесников, которые захотели с ней подружиться. Если она ещё и Йонте найдёт, то особенным будет не только этот день.